Пролог
Большой круглый зал был наполнен ослепительным белым светом – так, что, как ни старайся, глаза не могли привыкнуть к этому сиянию и различить вокруг хоть что-то, кроме неясной паутинки золотистых узоров на стенах. То ли это тоже был эффект освещения, то ли происходило в действительности, но полуослепленному взгляду казалось, будто этот рисунок золотом на сияющей белизне постоянно течет, движется, меняется, словно россыпь солнечных лучиков по водной ряби.
Светлые карамельно-каштановые волосы стоящего в центре этого зала, покорно склонив голову в ожидании, юноши казались в этом освещении почти золотыми.
- Ты ничего больше не хочешь сказать, Габриэль? – мягко, словно с какой-то странной надеждой спросила одна из фигур – ослепительно-белых, а оттого едва видимых в окружавшем их сиянии, так, что заметить их удавалось лишь тогда, когда кто-то начинал двигаться или заговаривал.
- Я не справился с поручением, – без эмоций, как наспех заученный текст, повторил юноша, склоняя голову еще ниже. – и подвел как Небесную Стражу, так и Высшие Сферы. Я готов понести любое наказание, которое вы сочтете справедливым.
Сияющий силуэт не сумел сдержать едва слышного огорченного вздоха.
- Что ж, пусть будет так! – произнесла уже другая белоснежная фигура, плавно скользнув в сторону юноши. – Страж Габриэль! За проявленную некомпетентность и провал порученного ему задания, повлекший за собой трагедию с угрозой жизням как землян, так и Вечных, Совет Высших Сфер принял решение – разжаловать тебя и вернуть в ранг Помощника до особого распоряжения.
Габриэль расправил плечи и приподнял склоненную голову, позволяя протянутой из света руке коснуться кончиками пальцев своего лба. Правда, глаза открыть он так и не сумел себя заставить – даже сквозь сомкнутые веки сияние зала заставляло слегка робеть в глубине души. Словно внутри какой-нибудь звезды оказался! Впрочем, даже с открытыми глазами сейчас, стоя напротив фигуры в белом, юноша все равно не сумел бы рассмотреть ничего, кроме этой руки, вынырнувшей из широкого рукава одеяния, напоминающего гибрид плаща, мантии и балахона, окутывающего собеседника с головы до ног.
Сияющие белые крылья за спиной Габриэля потускнели словно бы чуть уменьшились в размерах, меняя почти чистейший белый цвет, так же растворенный в окружающей белизне, на приглушенный бледно-бирюзовый.
- Тебе придется постараться, чтобы вернуть утраченное доверие, а вместе с ним и прежний ранг, – опуская руку и снова пряча ладонь в широком рукаве, церемонно закончил Представитель.
Габриэль понятия не имел, кто они, эти семеро, там, за пределами этого зала, в своей обычной ангельской жизни. Даже если он был знаком с кем-то из них, то никогда не узнал бы их здесь. И это никогда не имело бы никакого значения. Конечно, в достаточной мере могущественных ангелов было немного – но и не настолько мало, чтобы угадать или вычислить методом исключения личность кого-то из Семерки Представителей.
- Благодарю вас.
Даже сквозь сомкнутые веки глаза нетерпимо резало, но юноша твердо пообещал себе, что умрет от унижения, если продемонстрирует Представителям свои слезы, которые, скорее всего, будут истолкованы совершенно не так.
Первая говорившая фигура чуть качнула головой, снова ненадолго привлекая к себе внимание.
- Удачи тебе, мальчик. Все обязательно еще будет хорошо.

Мики
Вокруг, насколько только хватало глаз, расстилалась бескрайняя снежная белизна под таким же ослепительным небом. Ничуть не уменьшало этой бескрайности даже то, что местный рельеф был далеко не равнинным: из ледяного покрова величественно вырастал горный хребет, прямо впереди, возвышаясь на фоне ярко-голубого неба. Скользящая между склонами на лыжах девочка была бы еще больше восхищена и очарована этим удивительным зрелищем, пусть даже за последние минувшие годы оно и должно было стать для нее привычным – восприятие окрестной красоты оттого не притуплялось – если бы, помимо эстетических восторгов снежные горы не сулили бы долгий и утомительный подъем. О том, чтобы сменить обличье и сократить путь при помощи крыльев и речи идти не могло, на этот счет дедушка придерживался весьма однозначных взглядов, а обмануть его Мики не смогла бы, даже сумев на такое решиться. Пусть ближайший населенный пункт землян, от которого девочка и держала свой путь, находился за много километров отсюда, пусть вероятность того, что случайно «исчезнувшую» лыжницу хоть кто-то заметит стремилась к нулю – с некоторыми убеждениями старика Микаэля спорить было бессмысленно, да и небезопасно. Даже для внучки, которую небесный воитель в отставке даже сквозь стену своей суровости, не уступающей снежно-ледяному покрову вокруг его резиденции, сквозь полное неумение старого вояки иметь дело с детьми, а в особенности – девочками – все равно любил больше всего на свете.
Пусть даже и во многом потому, что кроме сына и внучки, любить ему в жизни было и некого.
Остановившись, Мики воткнула палки в снег, на всякий случай перепроверила крепления лыж (когда начнется подъем, экстренных остановок предпочтительнее будет по возможности избежать), и поудобнее пристроила за спиной рюкзачок с покупками, сделанными на рынке небольшого городка. Сам дедушка покидать свое обиталище, которое так и просилось на язык назвать «скитом», без крайней необходимости очень не любил. Иногда Мики даже недоумевала, почему пожилой ангел вообще решил поселиться на Земле, если столь решительно не желал иметь с землянами никаких дел. Сам Микаэль принимал истинное свое обличье, только для проведения некоторых специальных тренировок с внучкой, а в небесные города и вовсе уже, как минимум, половину земного века и носа не казал. Возможно, что и больше – но раньше Мики была слишком уж маленькой, чтобы быть в чем-то достаточно уверенной.
В общем говоря, торжественная обязанность походов на рынок и по прочим надобностям в ближайшие городки и поселения целиком и полностью легла на плечи квартирующей у отставного архангела внучки. В весьма буквальном смысле – на плечи!
Поудобнее расположив лямки рюкзачка, Мики поправила на голове слегка сползший капюшон и продолжила свой путь по снежным склонам.
В отшельничестве или нет, а ангелов все равно неизменно, порой неосознанно тянуло поближе к небу, так что дом Микаэля (зная дедушкино упрямство – полностью собственными руками им и построенный без посторонней помощи и применения сверхъестественных сил) располагался довольно высоко на вырастающей из снегов горе. Но для защиты экранирование все же было установлено – без дозволения хозяина на просторный дворик на склоне нельзя было не только выйти – обнаружить-то его ни у кого из землян не получилось бы.
Да и у ангелов, не имевших специальных навыков, тоже.
Две яркие фигурки на фоне блестящей белизны и прозрачной синевы бросались в глаза сразу и выглядели в некотором смысле потерянными. В первый момент Мики засомневалась, не окажутся ли они рябящими в глазах радужными бликами, игрой воображения принявшими знакомые образы?
- Ури? Дольче? – закончив подъем и остановившись на заснеженной площадке, недоверчиво уточнила девочка. Обе однокурсницы с восторженными восклицаниями кинулись к ней и с таким бурным энтузиазмом заключили в объятья, что порядком этим смутили. Конечно, Мики тоже успела соскучится по девчонкам, но столь бурные восторги от встречи немного шокировали.
Понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что легкомысленно одетые крылатые девчушки успели не только порядком окоченеть в своих поисках и блужданиях по заснеженному горному хребту, но и почти отчаялись найти здесь свой пункт назначения.
- Нужно было предупредить меня, что вы собираетесь прилететь в гости! – посетовала Мики, почувствовав укол вины за их нелегкие поиски.
- Неужели ты действительно здесь живешь? Здесь живешь? – зубы у Дольче немного стучали, но экспрессии и говорливости розововолосой ангелессы это не уменьшило.
- Я уже была уверена, что мы что-то перепутали! – со вздохом призналась Ури. – Прости, что мы без приглашения…
- Как в подобном месте вообще можно жить? Ни растений, ни животных… готова поспорить, тут на сотни километров не найдется ни одного самого завалящего бутика! Не говоря уже…
- Но мы понятия не имели, как с тобой связаться…
- Да! Здесь даже мобильники не ловят! Ну совершенно не ловят – и все!
- Думаю, вам лучше будет сначала войти, а то совсем замерзнете, – подвела итог черноволосая девочка, ненадолго высвободившись из объятий подруг и торопливо расстегивая лыжи. Почему-то ей и в голову не пришло, что девчонки решат навестить ее во время каникул, а потому – и предупредить их насчет возможных сложностей таких визитов. Закрепив за плечом сложенные лыжи и палки, Мики стянула рукавички и протянула руки однокурсницам. – на самом деле вы пришли как раз правильно. Просто у дедушки тут что-то вроде отвода для тех, кого он не приглашал. Сожалею, что не смогла встретить вас сразу.
За пологом экранирования площадка была гораздо просторнее, чем казалась снаружи. Дом, прижавшийся, а отчасти встроенный в отвесную стену, напротив, выглядел двухэтажным, но на деле первый уровень был, по сути, надземным подвальчиком для хранения нужных в хозяйстве вещей. Жилые комнаты располагались только наверху.
- Вы что же, постоянно тут живете в обличьях землян? – удивленно пискнула Дольче, осматриваясь. Мики, стаскивая сперва рюкзак, потом отороченную мехом курточку, неопределенно повела плечами.
- Дедушке так нравится больше. Но в горах воздух чистый – совсем не то, что в больших городах землян, так что жить тут не хуже, чем в небесных городах.
- Не хуже, не считая отсутствия любых достижений цивилизации!
- Достижения цивилизации, девушки, это то, что вы сами собственными усилиями можете для себя сделать, а не использование результатов чужих усилий! – возвестил негромкий голос, заставив всех трех девочек повернуть головы.
- Доброго дня, Старший! – Ури почтительно склонила голову, в кучерявых каштановых «хвостиках», порядком растрепавшихся на горном ветру. Замешкавшаяся в первый момент Дольче поспешно скопировала движение.
- Это Ури и Дольче, дедушка! – с чуть нервной радостью сообщила Мики, еще не уверенная в том, обрадуется ли родственник неожиданным гостям. – Я рассказывала о них…
- Добро пожаловать, девочки.
Стариком Микаэль не выглядел. Высокий, особенно с точки зрения миниатюрной внучки, суховато-атлетического сложения, с невероятно прямой осанкой, легко выдающей память о военной выправке, и всего несколькими седыми прядями в черных волосах – девочка ни за что не поверила бы, что ему больше пятидесяти звезд, не знай точно, что прожил дед в полтора раза дольше.
- Думаю, Мики, тебе лучше пойти и приготовить чаю. Твои гостьи замерзли.
«Сама бы я до этого ну ни за что бы не додумалась!» – мысленно съязвила Мики, но спорить не стала. Порядком раздражало, когда ей велели и рекомендовали делать то, что она и без того делала… практически собиралась уже делать. Хотелось в такие моменты из чистого упрямства поступить наоборот, и требовалось немало усилий, чтобы отогнать такие недостойные, особенно для ангела, мысли и желания.
Как и догадки о том, что как бы ни хотелось верить, что девчонки решили навестить ее буквально на краю земли только потому, что соскучились, вероятно, у их визита были и другие, более веские причины.
- Как проходят каникулы? – с немного преувеличенной живостью и участием полюбопытствовала Ури, когда Мики стала разливать ароматный травяной настой, по правде говоря, настоящим чаем не бывший. – Тебе тут, наверное, скучать некогда! Не то, что в Энжитауне, там все одно и то же…
- Ну, я, например, не жа…
Дольче резко смолкла и надула клубничного цвета губки, по всей видимости, получив от Ури незаметный тычок.
- Но, может, все-таки согласишься составить нам компанию? – бодро продолжала темнокожая девочка. – Втроем и Раф будет проще уговорить. А то я уж и отчаялась ее хоть как-нибудь растормошить!
- Она даже на распродажу в Третьем Небе пойти с нами отказалась!
- Компанию? Уговорить?
Ури погрустнела. Мики и Дольче познакомились с однокурсницами уже на земной практике в прошлом году, ознаменованном многими яркими и запоминающимися событиями. Однако Раф и Ури были лучшими подругами с самой младшей школы – что, конечно, было само по себе замечательно, если бы минувшие приключения, сплотившие их небольшую команду, узы давней дружбы, напротив, словно бы ослабили. Еще во время учебного года мулатка сокрушенно признавалась, что подруга от нее отдаляется. Не то, чтобы у Раф появились секреты. Что за мысли угнетали белокурою девочку, понять было легко, понять, но только не помочь ей хоть в чем-нибудь. Слишком много неожиданных тайн раскрылось перед самой Раф, слишком пошатнулась ее упорядоченная и прежде ясная картина мира, лишая доверия как к самой себе, так и к окружающей действительности. Наверное, в эту действительность входили и друзья.
«В конце концов, Раф спасла нас всех… когда мы просто ничего не могли поделать»
Мики хорошо помнила свою первую встречу с робкой, расстроенной первыми неудачами на практике блондинкой и с переменным успехом пытающейся ее утешить Ури. Раф выглядела такой нежной и беззащитной – скажи кто-то в тот момент, что именно эта девочка станет в не столь уж отдаленным будущем героем не только всей школы, но и, без преувеличения, всего мира Вечных, Мики, наверное, не сумела бы сдержать грустной улыбки. Но земляне не зря так уверены, что в жизни любого всегда найдется место чудесам. Только чудеса эти в случае Раф неизменно сопровождались серьезными потрясениями – и подруги тут ничем не могли ей помочь. Немного толку от одного лишь понимания.
Прошло уже больше полугода, а жизнь новой подруги не спешила возвращаться в привычную колею. И, возможно, не собиралась.
- Мы решили поехать в летнюю школу на Земле. То есть, я решила, – Ури, слегка смутившись, потеребила пальцами свои кудряшки. – может, это позволит ее вытрясти из этой прострации!
- В мире землян все так быстро течет и меняется… порой даже за модой совершенно невозможно уследить! Но ничего лучше не придумаешь, когда необходимо настроиться на новую, немного уже другую жизнь. Раф это сейчас совершенно необходимо! – глубокомысленно покивала Дольче.
Мики закрыла глаза, пытаясь полностью сосредоточиться на своих мыслях. Вообще-то их белокурая подруга была не единственной, для кого минувший год наземной практики стал в большей степени, чем предполагалось, переломным в судьбе. Конечно, именно Раф отличилась склонностью находить крайне незаурядные проблемы и еще более незаурядные методы их решения – со стороны, если сравнивать с ней, могло бы показаться, что для остальных все значительные события ограничились только лишь отголосками. Может быть, так оно и было.
Девочка и сама бы не отказалась поскорее еще раз нырнуть в бурный поток человеческого мира, где события происходят с такой головокружительной скоростью и частотой, что сама жизнь начинает восприниматься совершенно иначе. Здесь, у дедушки – хоть его пристанище и находилось на Земле, время текло даже не с неспешностью, как в небесных городах, оно словно бы вовсе стояло на месте, скованное укрывающим «скит» снегом и льдом.
- Мне бы очень этого хотелось, девочки! – с виноватой улыбкой подвела итог Мики, открывая глаза. – Но у меня здесь свои дела, кроме того…
- Не говори глупостей, Микаэлла!
Присоединяться к девчонкам за столом дедушка не стал, устроившись в своем неизменном кресле возле очага и с отстраненном видом уставившись на огонь. Мики прекрасно понимала, что он на самом деле очень внимательно следит за разговором, но совершенно не ожидала возможного вмешательства.
- Что, прости? – автоматически переспросила она.
- Дополнительная практика в мире людей совсем тебе не повредит – учитывая, сколько времени ты потеряла впустую в прошлый раз.
Девочка усилием воли сдержала тихий вздох. Забыть об этом «прошлом разе» ей не позволят, вероятно, никогда – и, возможно даже, в этом даже есть смысл. Но приятнее слышать эти напоминания оттого не становилось. Никакие последующие заслуги – даже если таковые бы за ней действительно и числились – все равно не заставили бы деда забыть о ранее допущенных промахах, просто не такой характер.
- Но наши тренировки…
- Можешь считать это полученным от меня заданием! – Микаэль едва заметно улыбнулся в черные с изморозью седины усы. – А на счет обязанностей по хозяйству – если тебя это беспокоит – можешь не волноваться, я, конечно, музейное ископаемое, но позаботиться о себе и своем доме вполне могу и без помощи нянек!
- Я вовсе не это имела в виду…
Спорить со стариком было совершенно бессмысленным занятием, это Мики поняла еще совсем маленькой девочкой. Это у родителей постоянно возникали трудности из-за ее упрямства, но дедушка был не из тех, кто придает таким мелочам значение.
- В самом деле? – в самой глубине пронзительно-голубых, как газовый огонь, и совершенно не старческих глаз на миг мелькнула насмешка. Девочка угрюмо покосилась на притихших подруг.
- Ну, хорошо, именно это я и имела в виду! – с некоторой долей мстительности отрубила она. – Я уеду только при одном условии – если ты пригласишь кого-нибудь еще, чтобы помогать тебе. Не то, чтобы я преуменьшала твои способности, дед, но я прекрасно знаю о твоих же принципах – без использования своих сил ангела кому угодно будет небезопасно в одиночку жить посреди ледяной пустыни!
- Ты ставишь мне условия? Когда я только что сказал, что эта поездка – часть твоего задания?
- Именно так! Рада, что ты сразу меня понял.
Микаэль молчал. Уж лучше бы, наверное, молчал, сурово хмурясь – однако же его резковато высеченное лицо оставалось непроницаемым. Девочка не без труда подавила желание нервно заерзать – устраивать отчаянный спор в присутствии Ури и Дольче ей совершенно не хотелось, а уступать на этот раз Мики точно не собиралась.
- Ну, хорошо, – убедившись, что молчаливое давление на психику ни к чему не приводит, покладисто согласился старик. – я приглашу кого-нибудь поскучать тут со мной за компанию, обещаю.
Спрыгнув с вручную выструганного некрашеного стула, внучка торопливо чмокнула Микаэля в островатую скулу.
- Пять минут, девочки! – метнувшись к дальним комнатам, пообещала она.
- Ты действительно за пять минут собираешься собрать все вещи для поездки? – с почти суеверным ужасом воскликнула за спиной Дольче.
- И не говорите! – согласно посетовал дедушка. – Я тоже никак не могу понять, с чем там можно возиться столько времени!

В том, что обещание Микаэль сдержит, девочка не усомнилась ни на долю мгновения (худшего оскорбления для деда, нежели усомниться в данном им слове и требовать каких-либо дополнительных гарантий, нельзя было даже и придумать). Сборы действительно прошли максимально торопливыми – хотя пришлось отвлечься и выдать подругам по комплекту теплой одежды из сундука. Сюда-то их забросили прямо через Врата, а вот обратный путь предстояло совершить через ближайшую (и не такую уж близкую) станцию рейсовых автосфер, где нужной сферы еще надо было какое-то время на морозе дожидаться, а наряды девчонок ну совершенно не подходили для полетов между заснеженных гор.
«Хоть для чего-то пригодились!» – с кольнувшей на миг тоской подумала Мики, наблюдая, как Дольче с восторженным видом примеряет извлеченную из сундука белоснежную меховую курточку, расшитую узорами разноцветного бисера и фигурных подвесок. Один подарков мамы, с упорством, достойным лучшего применения, создававшей в подарок дочке симпатичные наряды и украшения. Аи не демонстрировала никакой обиды из-за того, что большая их часть отправляется вглубь сундука, так ни разу и не надетыми, но именно эта необидчивость иногда хлестала ее дочку короткими вспышками мучительной неловкости. Даже с суровым дедушкой общаться было гораздо проще, чем с миниатюрной чернокосой мамой… Ей бы вроде Дольче дочку!
- Если хочешь, я ее тебе подарю! Мне все равно… м-м, длинновато слегка, особенно рукава, – пообещала Мики розовокрылой девчонке, из-за отсутствия в доме больших зеркал, крутящейся с требованием придирчивых оценок перед подругами. – Пойдемте, а то, если не успеем на ближайшую автосферу, следующую только часов через пять дождемся, а тут еще и из-за снежных бурь постоянно отменяют рейсы. Пока-то погода хорошая, но надолго не предскажешь.
Прощаться Микаэль не умел и не любил, как, впрочем, и сама Мики, поэтому церемониальных проводов, к взаимной радости, как-то не получилось. Девочки слегка робели перед стариком, поэтому тоже попрощались довольно сухо, даже обычно гиперобщительная Дольче.
Только когда гора, скрывавшая скромную обитель, осталась далеко позади, Ури все же не сумела сдержать любопытства.
- Почему он против использования своих сверхъестественных сил? Даже если живет на Земле… да тут же на много километров вокруг землян почти не встретишь!
- Не понимаю, как тут вообще можно жить! – согласилась с недоумением Дольче.
- Дедушка… Он был Небесным Воином. Одним из величайших.
Мики заколебалась, не зная точно, как сформулировать объяснения. Судя по лицам подруг, это как раз им уже было известно, впрочем, о Микаэле большинство узнавало еще по учебникам в средней школе.
- И? – нетерпеливо уточнила Дольче.
- Ну и… в одной из битв, на территории Подземелья, он досуха истратил всю свою силу. Очень долго потом умел не больше, чем землянин – пришлось учиться обходиться без сверхспособностей буквально во всем, на их восстановление ушли десятки земных лет. Может быть… может быть, это чрезмерная для ангела гордость, но он не желал чувствовать себя калекой и считал обязанным справляться теми силами, чем располагал. Потом… потом его способности постепенно вернулись, однако, пока они возвращались, Высшие и Нижние Сферы успели заключить перемирие и установить ВЕТО – все такое. Дед был в числе тех, кто так и не согласился с этим решением, но пришлось признать крайнюю вынужденность этих мер – долгая война обескровила уже оба народа. Он говорит, что с этим перемирием всякая необходимость в его силе Небесного Воина, а в использовании способностей для всякой бытовой чепухи, где и без них – он на себе это испытал – вполне можно обойтись, он не нуждается. Так с тех пор и живет.
Ненадолго повисло задумчивое молчание.
- Кажется, я догадываюсь, у кого ты унаследовала это упрямство! – наконец хихикнула, прикрыв губы ладошкой в пушистой варежке, Ури.
Мики пожала плечами. Почему-то сейчас ей тоже захотелось улыбнуться.

Андреа
Небольшой городок посреди гор выглядел живописно и как-то слегка по-игрушечному, особенно сейчас, ярко освещенный уже клонящимся к западу летним солнцем в почти безоблачном прозрачном небе. Несмотря на эту солнечность, правда, по мере подъема в горы становилось довольно-таки свежо, а по сравнению с жарой, которая стояла в это время года на побережье, так и вовсе – прохладно.
- Здесь довольно-таки сильные ветра! – с какой-то нелепой значительностью в голосе сообщил Эдуардо, заставив Андреа мысленно поморщиться и мысленно же съязвить, что без такого мудрого наблюдения они бы ну ни за что не заметили этого ветра сами!
Поездка в автобусе длилась примерно пару часов и за это время меланхоличный сноб успел, иначе тут и не скажешь, порядочно достать. Автобус им попался какой-то необычный, с тремя, а не двумя креслами в ряду, так что Эдуардо, проигнорировав такую мелочь, как достаточное количество в салоне совершенно свободных мест, плюхнулся третьим рядом и Андреа и Жиневрой и тут же завел какой-то совершенно заумный разговор об изящных искусствах и академии этих самых искусств, куда и Эд и Дженни, возможно, планировали в следующем году поступать, закончив обучение в средней школе. Эндрю, конечно, эта академия уж точно не светила – и обычно это не слишком-то его расстраивало – но теперь он практически ничего не понимал в разговоре, не говоря уже о том, чтобы хоть слово туда вставить, а наблюдать за оживленным чириканьем своей девушки и одноклассника оказалось не самым приятным занятием. То казалось, что эти двое так увлечены, что совершенно о нем забыли, то – что Эдуардо нарочно сводит разговор на такие темы, чтобы выставить Андреа дураком, то что Дженни огорчена этим его отсутствием интереса… и, главное, какой из вариантов не выбери – ни один не добавляет хорошего настроения! Поэтому парень старательно делал вид, что полностью увлечен видами за окном автобуса.
Андреа многого достиг и добился за минувший год. Не то, чтобы он невероятно собой гордился по этому поводу… хотя, конечно, в какой-то мере и гордился тоже. Прошлая осень принесла в жизнь мальчишки, до того измерявшего время выходом новых версий компьютерных «стрелялок», множество перемен, побудив к переменам и его самого. Парень стал значительно успешнее учиться, сумел стать одним из лучших спортсменов школы, его отношения с людьми обрели новое дыхание… но все равно главным оставались отношения с Жиневрой – а их ну никак не получалось ввести в общий ряд достижений. Скорее в ряд пониманий, как ему повезло, что рыжеволосая ундина с серьезными мятно-зелеными глазищами заинтересовалась таким на тот момент ничем еще не примечательным пареньком, как он. Сейчас, однако, когда настроение на глазах прокисало, все виделось Эндрю с несколько ином свете. Дженни не интересовали его достижения, сейчас парень нравился ей, конечно же, не меньше, чем почти год назад, когда единственными достижениями в его жизни было лихое уничтожение монстров на телеэкране, но – и не больше. Да, он стал лучше учиться, но с точки зрения таких отличников, как Жиневра и Эд, все равно ведь не хватал звезд с неба. А спортивные успехи для Дженни и вовсе ничего не значили, она поддерживала Эндрю ровно настолько, насколько понимала, как это важно для него, а сама, должно быть, и смысла особенного тут не видела. Смешно, если учесть, что на спорт он осенью потому и приналег, что хотел произвести именно на нее впечатление.
А Эдуардо, вообще мяча в руках держать не умеющий, своей болтовней на заумные темы, конечно же, заслужил куда больше внимания и энтузиазма. Этот вечно унылый меланхолик тоже изменился, хоть трудно было определить, в чем же именно… в глобальном смысле – трудно – а вот сейчас, окрыленный беседой, унылым Эд отнюдь не выглядел.
Эндрю сам не мог точно сформулировать, что его беспокоит. В том, кого из мальчишек Дженни находит более привлекательным, он не усомнился бы ни на миг – но достаточно ли только этого? Сейчас, в буквальном смысле оказавшись между ними, девочка вроде как и придвинулась поближе к своему парню, но взглядом, разговором и всем ее живейшим вниманием целиком и полностью завладел Эдуардо. Это сейчас, когда они все вместе, а что будет год спустя, когда эти двое, быть может, будут учиться в одной академии, сидеть за одной партой, возможно, возвращаться вместе с уроков… а Андреа буде в одиночестве киснуть в самой обыкновенной старшей школе – и на его долю выпадут хорошо еще, если только выходные дни!
Окончание поездки парень воспринял с огромным облегчением.
Летняя школа располагалась не в самом горном городке, а неподалеку, открывая на него неплохой вид с соседнего горного склона, а заодно и на весь пологий холм, увенчанный городком на самой макушке, и изгиб притихшей, завершив бурный спуск между гор, реки. Небольшие домики жилых корпусов, кафешки и маленькие магазинчики, спортивные площадки и утопающие в зелени садики окружали высокое здание центрального корпуса, словно исторические деревеньки замок какого-нибудь феодала.
- Чем болтать о красотах на каких-то там картинах, вы бы хоть раз посмотрели в окно и полюбовались на красоту живую и настоящую! – неуклюже укорил Андреа Дженни и ее собеседника, выпрыгнув из автобуса и, несмотря на необходимость тащить пару увесистых сумок, с наслаждением расправил успевшие порядком затечь от двухчасового сидения плечи.
Эдуардо слегка наморщил нос – ему вообще крайне удавались гримасы аристократической спеси – и со слегка показушной галантностью протянул руку Дженни, помогая выйти из автобуса, прежде чем Андреа успел поставить сумки и сам это сделать. Этот скользкий тип уже начинал порядком бесить, однако же высказать какие-либо претензии, не обижая при этом Жиневру, не получалось, поэтому парень в очередной раз предпочел угрюмо промолчать.
Вполне может быть, что он действительно зря себя накручивает…
Как выяснилось, жить в двухместной комнатке-номере (каждый жилой домик, как выяснилось, состоял из двух таких) предстояло вместе с Мэтью. Мрачноватый тип был на год старше остальных, не отличался общительностью и радушием, но, в общем и целом, производил впечатление совсем неплохого парня. С Андреа они не дружили, но и для ссор поводов тоже никогда не было, так что на данный момент, когда в альтернативе оказывался либо Эдуардо, либо кто-то из хулиганского трио, то соседство черноволосого музыканта было, без преувеличения, лучшим, что можно было себе представить. А вот Дженни, бедняжке, наверняка придется делить комнату с кем-то из не менее неприятного трио школьных чучундр, с которыми у девушки всегда были довольно напряженные отношения! Вряд ли же близнецы захотят расставаться ради чьей бы то ни было компании.
Кинув неразобранный рюкзак на одну из кроватей, Андреа отправился осмотреть окрестности. Жиневра, как и большинство девчонок, теперь долго будет копаться, разбирая багаж и обосновываясь на новом месте, но ему, после этой многочасовой пытки автобусом, просто необходимо немного размяться. Вдвоем погулять можно будет и вечером.
Окрестности произвели самое благоприятное впечатление и сумели порядком улучшить испорченное поездкой настроение. Эндрю даже слегка увлекся, оценив не только школьную территорию, дорожки, парки и стадиончики, но и немного покарабкался по склонам, ухитрился слегка заплутать в лесопарке, в итоге оказавшись возле симпатичного озера у самого подножия холма, откуда, в обход и по более цивилизованным дорожкам вернулся обратно, когда небо уже успело почти потемнеть.
Мэтью, с гитарой сидевший на ступенях крыльца их временного пристанища, что-то отстраненно, для себя, тихо наигрывая, сообщил новоявленному соседу, что часа два назад приходила Дженни, но, так его и не дождавшись, куда-то ушла в компании, разумеется, вездесущего Эдуардо. Сам музыкант последнему особенного значения не придавал, а вот на Андреа новой волной накатилось уже выветрившееся, как казалось, раздражение, смешавшееся с чувством вины за затянувшуюся прогулку.
- Тренер рекомендовала выспаться сегодня хорошенько, – помолчав, добавил Мэтью. Сам он явно не торопился этой рекомендации последовать и с крыльца уходить никуда не собирался. – Завтра у нас запланирована обзорная экскурсия по окрестностям, а вечером после нее еще и какую-то там вечеринку обещают устроить. Посмотрю, как у них тут с музыкальным сопровождением!
Судя по пренебрежительному тону последней фразы, ничего впечатляющего от этого сопровождения черноволосый парень не ждал.
- Сам-то ты собираешься ложиться? – больше для порядка, чем из интереса, спросил Эндрю. Мэтью описал кистью руки неопределенный, но наверняка многозначительный жест.
- Я слушаю музыку ветра и гор! – туманно признался он. – Ни разу не слышал ничего похожего… Может быть, удастся переложить ее на ноты…
Брюнет снова потеребил пальцами едва слышно откликнувшиеся струны гитары.
«Странный он все-таки!» – подытожил для себя Андреа. Идея отправиться спать пораньше показалась ему достаточно удачной – и поездка и прогулка, при всей разнице полученных впечатлений, успели порядком вымотать мальчишку.
И только рухнув на кровать и отпинав куда-то так и не разобранный рюкзак, Андреа почему-то подумал, что шум ветра в местных горах и действительно напоминает музыку.

Неизвестно, как долго еще Мэтью ловил свою музыку ветра в ночи – быстро отрубившийся сосед даже не услышал, когда тот вернулся, однако утром не только ухитрился вскочить раньше Андреа и довольно-таки беспардонно выдернуть того из кровати буквально за шиворот, но и в промежутке между этими действиями куда-то сбегать, как видно, за выяснениями насчет пресловутого «музыкального сопровождения». Когда отчаянно зевающий Эндрю, торопливо одевшись, выполз на крыльцо, в садике уже толпились практически все приехавшие в лагерь студенты Золотой Школы. Поднявшаяся по лесенке, чтобы чмокнуть приятеля в щеку Жиневра слегка примирила с фактом такого экстренного подъема.
- Не сердись за вчерашнее! – состроив умоляющую гримасу, шепнул Андреа. – Решил тут осмотреться и слегка заплутал…
- Да ничего…
- Ты как?
- Хорошо – насколько это вообще возможно, когда соседкой по комнате оказывается Анна-Лиза. Но она в изоляции от триумвирата ведет себя гораздо спокойнее… Знаешь, иногда мне кажется, будто у них в троице какой-то коллективный разум!
«То-то у каждой своих мозгов такая недостача! – мысленно хмыкнул парень. – На троих поделен: половина у Федерики, да на каждую блондиночку по четвертушке! Не зря же они даже в туалет не иначе как все втроем ходят!»
Анну-Лизу Андреа недолюбливал, хотя среди чучундр та и была самой, можно сказать, беззубой. Типическая блондинка прямо как из анекдотов! Вот только в конце учебного года эта девица вдруг принялась вертеть хвостом перед Джейкобом – первым отличником класса и лучшим другом Андреа. Понятное дело, что куколку интересовала больше всего помощь с итоговыми контрольными и тестами, но кто знает – противоположностям, как говорят, свойственно притягиваться… Вот только у этих конкретных противоположностей так ничего и не вышло: стоило подружкам блондинки пару раз с намеком на ироничность высказаться относительно ее отношений с «зубрилкой» и возможного расчета на чужие мозги под конец года – как та однозначно сочла, что школьная репутация и мнение подруг ей дороже как парня, так и успешного аттестата. В итоге Анна-Лиза фактически из чувства стадности завалила один из итоговых тестов, хотя Джей подготовил ее настолько неплохо, насколько вообще можно было вытянуть – но перспектива отколоться от тоже что-то заваливших подруг блондинку пугала до паники. Примерно тогда же они окончательно распрощались – хоть Джейкоб и пытался сделать вид, будто ни на что и не рассчитывал, уж Андреа-то видел, каким ударом все это стало для и без того чересчур робкого отличника. Одно радовало – теперь в их классе этой троицы не будет. Осталось только лето вытерпеть…
- Хотя повод пошуметь у них вчера все-таки нашелся! – продолжала тем временем Жиневра. – Сначала нам сообщили о сегодняшней вечеринке, ну, ты слышал уже, наверное – в честь приезда. Так вот, заранее-то мы ничего не знали и вечерних платьев с собой никто не захватил. Энн была чуть ли не в истерике…
- Она – и не захватила? Да видел я их баулы…
- Подходящего не захватила. Но этим дело не кончилось, одна из здешних сотрудниц, кажется, Скарлетт ее зовут, я так и не поняла, учитель она тут или кто – так вот, она заявилась к нам в самый разгар скандала и предложила выбрать подходящие платья и костюмы на складе. Видел бы ты, что у нее за… даже не знаю – что-то среднее, между театральной костюмерной и огромным секонд-хендом! Тебе мы тоже костюм для сегодняшнего вечера подобрали, пришлось Эдуардо попросить мне помочь… Но дело не в этом. Подходящие платья почти все оказались одинаковыми. Ну, почти одинаковыми – всего два варианта. Несколько синих и несколько сиреневых. Тут уже все трое принялись вопить, что не хотят, как матрешки, в одинаковом. Перемерили кучу всего, но подошли только эти одинаковые платья – просто мистика какая-то. Пришлось и мне одно взять, хотя, конечно, не хотелось одеваться, как они. Само-то по себе платье очень милое, но… Странная она!
- Кто? – как и любой настоящий мужчина, Эндрю практически отключил слух, как только дело дошло до болтовни о нарядах и из всей речи Жиневры выловил только неприятно кольнувшее имя Эдуардо.
- Скарлетт эта странная. Я случайно заметила, когда девчонки злились и скандалили, она в сторонке стояла и смотрела так… с наслаждением! Я даже почему-то подумала, будто она знала, что с платьями так получится, и предложила их нам специально, чтобы развлечься. Не понимаю, почему. Сама-то она такая любезная, милая, а взгляд этот… может, мне почудилось?
Андреа попытался сдержать мучительный зевок.
- Жаль, что ты с нами не пошел вчера.
Угу. Только выбором тряпок и наблюдениями за склоками чучундр Эндрю и мечтал заняться вчера вечером! Пожалуй, заблудился он все же весьма вовремя и удачно!
- Но Эдуардо согласился мне помочь выбрать платье.
На сей раз сдерживать пришлось негромкий рык сквозь зубы. К счастью на этом разговор пришлось сворачивать – все, наконец, собрались перед домиками и речь взял Мэтью. Вкратце объявление брюнета сводилось к тому, что музыкальное сопровождение на вечеринке планировалось никуда не годное (Мэтт употребил несколько иной термин), но от какого-то Теренса меломан получил добро сам заняться этой проблемой. Так что сегодня вечером он будет играть, но, поскольку больше никто из его небольшой музыкальной группы в лагерь не приехал, нуждается хоть в небольшом, но аккомпанементе.
- Не хочешь попробовать? – воодушевилась Дженни, дергая Андреа за рукав. – Ты же рассказывал, что играл в младшей школе!
- Да когда это было-то! – перспектива долбасить по барабанам, пока все веселятся, Андреа как-то не радовала. Но мятные глаза Жиневры стали почти умоляющими, а потом…
- Ну, я тоже на гитаре немного умею, не особенно, конечно, но подстроиться вполне могу – не слишком уверенно вставил Эдуардо. Эндрю поморщился.
- Да есть хоть что-нибудь, что ты не умеешь, не делал или не знаешь?! – игнорируя предостерегающие дерганья Дженни за рукав, процедил парень. Эд бросил на него взгляд своей коронной усталой снисходительности.
- Назовем это разносторонним развитием!
- Мальчики, ну, хватит!
- Хорошо, все отлично. Я ведь действительно тоже могу играть, в младшей школе я начал учиться, ну, на барабанах…
- Вот уж в самый раз для тебя! – глубокомысленно покивал Эдуардо.
- Отлично, ребята! – не замечая в разговоре никакой подоплеки, воодушевленно скомандовал Мэтью. – Концерт уже вечером, нам предстоит еще много работы, уж я постараюсь Вас поднатаскать!
«И это называется каникулы и праздник!»
Андреа открыл было рот, чтобы сообщить, что передумал и не хочет тратить время на репетиции, но Жиневра смотрела с такой трогательной надеждой, а Эд так исключительно гнусненько на них обоих косился… пришлось проглотить все готовящиеся сорваться с губ возражения.
Ну ладно, в конце концов, это ведь только на один день!

«В конце концов, это ведь только на один вечер!»
Ускоренно проведенные репетиции в полной мере сумели пробудить в памяти весь опыт музыкальных уроков в младшей школе: особенно их ненавистность и нарастающее желание непременно бросить, что, в конце концов, Эндрю в детстве и сделал. Только у Мэтью оказался еще более тяжелый характер, чем у их детского учителя. К вечеру Андреа уже не мог испытывать к музыкальному сопровождению никаких эмоций, помимо глухой ненависти – ушли даже сожаления о том, что на празднике не получится сопровождать Жиневру в качестве кавалера. Танцевать уже хотелось ничуть не больше, чем играть на этих треклятых барабанах! Гм, глухой… может, и правда уши себе на этот вечер чем-нибудь заткнуть, чтобы сохранить хоть остатки нервов?
Но начало праздника немного примирило паренька с нелегкой судьбой. Дженни, хоть и вынуждена оказалась танцевать одна, держалась совсем рядом с новоявленным исполнителем, с искренним восхищением внимала, мягко говоря, не особенно-то того стоящей игре, а оказавшийся с другого края небольшого помоста Эдуардо остался, что называется, не у дел. Да и просто полюбоваться на танцующую девушку оказалось неожиданно вдохновляюще – хотя почти все одноклассницы действительно оказались одеты в одинаковые синие и сиреневые платья, именно Дженни этот нежный сиреневый просто удивительно шел, превращая девушку в какую-то ожившую, воплотившуюся грезу, пришедшую на обыкновенный подростковый праздник исключительно ради него, ради Андреа. Вечер все же обещал быть не таким уж и плохим…
А потом Жиневру пригласили на танец.
Причем пригласила ее – девушка. Незнакомая – или, по крайней мере, неузнанная – брюнетка в бархатной черной маске, сквозь прорези которой с любопытством мерцали вишневые глаза, в искусственном освещении кажущиеся какими-то красноватыми, одетая в подогнанный по изящной фигурке смокинг и туфли на острых, как ядовитые гадючьи зубки, шпильках – плюс естественный плащ мерцающих волос, как в замедленной съемке повторяющий каждое ее движение. Выглядеть мальчишкой она явно не стремилась… Трудно сказать, кто был ошарашен сильнее – Эндрю, едва не выронивший палочки, или все же сама Дженни.
- Я же вовсе не… не… э-э…
- Я тоже совершенно не «э-э»! – ничуть не смутившись такой реакции, глубоким бархатистым голосом, где-то в глубине которого чудилась неясная насмешка, как шпилька в бархатной подушечке, чистосердечно заверила брюнетка. – Ничего такое меня уж точно не интересует!
- Но… зачем…
- Зачем так одеваться или зачем приглашать на танец девушку? – с чуть явственнее зазвеневшей смешинкой переспросила она. – Я предпочитаю вести в танце. И я люблю быть в центре внимания, а для этого людей необходимо постоянно эпатировать, необходимо проходить по самой грани. Или именно этого ты боишься?
В какой-то момент оказалось, что наблюдает за необычным приглашением уже не только Эндрю, а все присутствующие в небольшом зале ребята. Жиневра отчаянно покраснела, потом побледнела, сжавшись под заинтересованными взглядами, но, после менее чем минутного колебания все-таки протянула брюнетке слегка дрожащую ладонь. Мэтью одобрительно присвистнул и принялся наигрывать новую мелодию.
Теперь не танцевал почти никто. Толпа расступилась, образовав вокруг Жиневры ловко кружащей ее незнакомки кольцо зрителей – что же, если черноволосая и вправду рассчитывала на всеобщее внимание, то это с лихвой оправдалось. Андреа не мог не признать, что выглядят две танцующие девушки просто восхитительно, должно быть, эта чудачка занималась бальными танцами профессионально и, не смотря на недостаток аналогичного опыта у рыжеволосой партнерши, уверенно направляла ее движения. Хвостами комет развевались, кружились, повторяя каждое движение длинные волосы, как пелена золотистого пламени, тепла и света – и словно вуаль зыбкого мерцающего мрака ночного неба. Движения – плавные и резкие – завораживали, словно танцующие змейки…
Нет, все-таки змейка здесь была одна! Эндрю словно ледяной иглой кольнуло – на миг симпатичная черноволосая девушка показалась ему похожей на какую-то жуткую паучиху, своим грациозным танцем, как шелковыми сетями, закружившую растерянно-очарованную бабочку.
Ну не ревнует же он к девчонке, право слово! Холодок беспокойства, однако, проходить не желал…
Пока в одном из пируэтов Жиневра, ненадолго выпущенная из цепких рук-змеек, не оступилась, запутавшись в слишком длинном подоле платья. Андреа дернулся и вскочил, но он был слишком далеко… Зато какая-то темнокожая девушка в канареечно-желтых платье и маске, ловко выскочила из толпы, поймав падающую Дженни в свои объятья. Все замерли, музыка смолкла.
- Ты в порядке, малышка? – на сей раз голос черноволосой прозвучал слегка виновато – она тоже попыталась поймать партнершу за руки в падении, но буквально на мгновение опоздала.
- Да… м-м, спасибо! – неуверенно поднявшись, Жиневра обернулась к поймавшей ее мулатке.
- Для всех естественно помогать друг другу! – с улыбкой откликнулась та, почему-то при этом косясь на черноволосую. Дженни тоже повернула голову.
- Прости… кажется, у меня недостаточно грации, чтобы безбоязненно ходить по самой грани! – тоже почему-то виновато заметила рыженькая. Брюнетка качнула головой.
- Все приходит с опытом, милая, все приходит с опытом!
- Может, ты и со мной потанцуешь? – мулатка в желтом как-то слегка издевательски качнула плечами. Брюнетка негромко рассмеялась.
- Прости, цыпленочек – но только не с тобой! Найду партнера и пограциознее… а по сравнению с тобой выигрывает даже Гас!
- О! Не буду спорить, вы были бы просто идеальной парой! – звенящим от смеха голосом согласилась темнокожая. Короткие препирательства были прерваны появлением еще одной девушки – миниатюрной, юркой, с короткой стрижкой и красным мелированием в темных волосах. Кажется, ее Андреа видел рядом с Эдуардо сегодня? Миниатюрная резко напустилась на брюнетку с требованиями сообщить, куда с праздника подевался еще какой-то их друг (что же, наличие с ними парня снимало некоторые забрезжившие опасения!), на что темноволосая вяло огрызалась, что никому не нанималась в няньки и за ним не следила.
Жиневра, с облегчением сообразившая, что о ней все забыли, тихонечко обошла в сторонку и снова оказалась совсем рядом с Эндрю. Несмотря на волнение и легкий испуг, зеленые глаза девушки очарованно мерцали, словно бы странное происшествие все же сумело ее приятно взволновать.
- Удивительный сегодня вечер, не правда ли?
И, словно почувствовав, что Андреа есть, что добавить насчет такой «удивительности» – причем далеко не восторженного – склонилась и пресекла возражения поцелуем.
Ну, может быть, вечер и правда был не так уж и плох…

Да это не то, чтобы подход. Развлекаются ребятки, у кого как получается.

Ну, принимая во внимания личность Скарлетт, можно предположить, что "секонд-хенд" у нее был и в лагере) В том числе и для совмещения приятного с приятным в таких вот веселых случаях.
Просто я решила, что человеческие воплощения Скарлетт и Терентия должны там вполне официально занимать в лагере какие-то административные должности.

Габриэль
Поначалу разжалованный Страж старался с оптимизмом смотреть в свое будущее. Конечно, провал серьезного задания с еще более серьезными последствиями был не той чертой биографии, которой можно было бы гордиться в своей дальнейшей жизни, но изменить что-либо в прошлом было не в силах юноши, поэтому Габриэль предпочитал сосредоточиться на будущем. Не то, чтобы он рассчитывал – или даже желал того – что о его провале все так просто забудут. Увиливать от ответственности вовсе не входило в правила Гейба. Но как можно что-то из прошлых ошибок исправить или показать себя с лучшей стороны, когда все позабыли, кажется, о нем самом? По меньшей мере трудно отличиться, вообще ничего не делая!
Далеко не всем землянам полагались личные Помощники из числа ангелов, как правило, под ведомство попадали целые сектора и все живущие там люди, слишком уж серьезно превышало количество землян число Вечных, причем и ангелов и дьяволов вместе взятых, а за редкими исключениями Помощники каждому подопечному полагались одновременно со светлой и темной сторон – в итоге это обычно оказывались только те люди, на которых одно из ведомств, а то и оба, возлагали определенные надежды. Ну, кроме землян, с которыми проходили свою практику подростки. Казалось бы, при таких обстоятельствах каждый Помощник должен быть нарасхват, но в действительности распределение полномочий и закрепление обязанностей чаще всего происходило до невыносимого неторопливо, если только речь не шла о каком-то исключительном задании, а такие поручали, конечно же, далеко не всем.
В какой-то мере Габриэль даже ожидал, что его снова приставят к тому землянину, чья судьба была его дипломным проектом – сейчас тому еще не было и пятидесяти, все же обучение Гейб закончил не так уж давно – и ангел время от времени уже в частном порядке навещал его, интересуясь, как у бывшего подопечного идут дела. Но нет. Тот оказался очень хорошим человеком – без всякого тщеславия Габриэль считал проведенную работу крайне удачной, кроме того, это отмечали и другие, и во многом юноша полагал это заслугой самого землянина, а не собственной – но это имело и обратную сторону. Теперь тот вполне самостоятельно придерживался в жизни верного пути и в постоянном Помощнике не нуждался. Гейб сожалел бы об этом в любом случае – к подопечному своему он был искренне привязан – но беда состояла еще и в том, что теперь следовало дожидаться, когда за ним закрепят собственный «сектор» в мире людей, а бюрократическая машина даже в небесных городах умела добавить скверного настроения как простым жителям, так и собственным сотрудникам. Как долго придется дожидаться своего назначения, теперь предположить было сложно.
Молодого ангела не столько уязвляло то, что его теперь, судя по всему, считали не особенно-то добросовестным или компетентным, сколько невыносимым для самого себя казалось так долго сидеть без всякого дела и без возможности если не загладить впечатление, то хотя бы принести вообще хоть какую-нибудь пользу! Так что спустя полгода после подобного ожидания ухватился бы за какое угодно предложенное поручение, не обратив ни малейшего внимания на «престижность» новой должности.
И все-таки долгожданное назначение несколько его удивило.
- Но зачем Хранителю подобных территорий мог понадобится подручный? – не сумев совладать с растерянностью, юноша спросил это вслух, но тут же опасливо осекся. Не хватало еще, чтобы решили, будто он отказывается – это после того, как столько времени пришлось ожидать какого угодно назначения! Однако же названные земли – довольно обширная, но не слишком-то густо населенная площадь на территории Гренландии – не казались местом, где требовалось бы активное участие… даже одного-единственного Хранителя, не говоря уже о нескольких.
Администратор – молоденькая ангел с облачком льняных кудряшек вокруг сердцевидного личика, на которые отбрасывал мягкие блики розоватый нимб, придавая волосам слегка кремовый оттенок – с улыбкой развела руками.
- Микаэль… достаточно эксцентричный ангел. Впрочем, сам увидишь. Не самое увлекательное местечко для такого молодого и симпатичного юноши, как ты! – бросив взгляд из-под пушистых ресниц, администратор с преувеличенным сочувствием вздохнула. Кажется, перебрасываться словечком-другим с ошивавшимся здесь без дела Габриэлем ей нравилось, да и успело войти в привычку. – Оленей и белых медведей больше, чем землян! Да и старик не самая интересная компания…
Кажется, в голосе девушки скользнула намекающая надежда на то, что новоявленный Помощник откажется от назначения и предпочтет ее собственную компанию, пока, по крайней мере, не подвернется чего-нибудь поинтереснее. Но Габриэль предпочел этот намек проигнорировать.
- Микаэль – Хранитель в тех землях уже два с лишним столетия. Раньше там заведовала община спиритов, ну, ты знаешь, тех Вечных прошлого, что так и не сделали своего выбора, не примкнув ни к ангелам, ни к дьяволам. ВЕТО им, разумеется, не писано, спириты напрямую взаимодействовали с обитавшими там земными племенами через так называемых шаманов, торговались с ними, порой покровительствуя тому или иному племени в обмен на оказываемые почести, порой, напротив, пакостя кому-то за какую-то обиду, а иногда даже вступали с людьми в браки. Дикость! Война после раскола длилась тысячелетиями, но в подобной глуши кто-то сумел остаться в стороне… Микаэль пожелал стать Хранителем тех земель и навести там хоть относительный порядок, как только его силы ангела восстановились после того, как… гм, перегорели во время войны. Уже незадолго до ее окончания.
- Что? Так это… это тот самый Микаэль?! – потрясенно воскликнул Гейб. Имя вообще-то было в небесных городах весьма распространенное (как и его собственное, впрочем), как сказали бы земляне «модное», и, впервые его услышав, юноша даже краем мысли не предположил, что работать ему предстоит с живой легендой.
Администратор согласно качнула кудряшками.
Мирный договор многие из командующих Небесного Воинства восприняли чем-то оскорбительным для их идеалов, хотя в большинстве и вынуждены были признать, что продолжать войну обе стороны уже просто не способны. Нет, легендарных героев никто не лишал полномочий и уж тем более не изгонял… но почти все армейское руководство тогда очень быстро сменилось на более молодых и готовых к переменам ангелов. Микаэль на тот момент оказался еще и фактически лишен всех своих сил, поэтому никакой активной роли в событиях принять не мог, а просто вскоре подал в отставку, хотя был еще достаточно молод. О дальнейшей его судьбе мало кто знал… и вдруг вот так, случайно и между делом узнаешь, что легендарный воин, единственный командующий, чей легион сумел дойти аж до третьего уровня подземелий (правда, долго эта осада не продержалась, именно там, в поединке с архидьяволом, Микаэль и сжег все свои силы) – ведет последние века тихую жизнь Хранителя каких-то малонаселенных земель. Пусть даже тихой она стала и не сразу…
- А что же произошло с теми спиритами? – осторожно поинтересовался Габриэль. Все-таки у жившего идеалами войны архангела могли оказаться не самые миролюбивые методы по устранению таких проблем.
- То же, что с ними обычно и происходит, когда их существование обнаруживается. Большинство сделали свой выбор… насколько мне известно, дьявол, заведующий теми же территориями, Санна – спирит, избравший в итоге путь тьмы. Вроде бы, она была дочерью главы их племени, а когда на их землях появились ангелы, оказалась в числе тех, кто принял их весьма враждебно, до такой степени, что в итоге примкнули к дьяволам. Но и ангелами решили стать достаточно многие. Может быть, кто-то и предпочел снова сбежать и затаиться. Главное – прекратились эти их игры с местными землянами, так ведь? Хотя люди там тоже тогда жили небольшими изолированными общинами и, кажется, воспринимали как должное существование «духов»…
- Что же… я смогу что-то и сам у него узнать, верно?
А глазах девушки мелькнуло легкое разочарование.
- Если получится найти с ним общий язык – разумеется. Но, должна предупредить, у Микаэля тот еще характер!
- Придется постараться.
Еще год назад Габриэль искренне считал, что совсем неплохо умеет располагать к себе не только землян, но и других Вечных, однако события последней осени изрядно проредили его самоуверенность. Не то, чтобы для юноши немыслимым было кому-нибудь принципиально не нравиться (хотя Гейб считал естественным проявлением культуры вести себя располагающе с любым собеседником), но, пришлось подловить себя на непристойной ангелу привычке без особенных усилий нравиться другим. Особенно – девушкам своего возраста или немножечко моложе… Прохладный прием со стороны порученной его заботам Раф Габриэль поначалу списывал на вполне естественное раздражение, мало какому подростку понравилась бы таким образом приставленная нянька. К тому же он, кажется, вообще ухитрился неверно оценить ситуацию, принимая девочку за наивного запутавшегося ребенка, с чувствами которого просто вздумал поиграться дьявол. Тогда в искренность чувств мальчишки не слишком-то верилось, сомнений почти не возникало в том, что черт просто пытается влезть к ней в доверие, чтобы выкинуть чего-нибудь, или просто, как это у них принято, как можно громче бросить вызов правилам и традициям. Возможно, в дьяволах и их мотивах Габриель мог не слишком хорошо разбираться, хотя предрассудки в чей бы то ни было адрес чести ему не делали, но главное осознание – осознание того, что Раф ни в коем случае не стоило считать дурочкой, которую так вот просто может обмануть кто угодно. Все они совершили ошибку, ища подвоха не там, где следовало – как-то так случилось, что даже родившиеся уже в века перемирия ангелы и дьяволы первым делом склонны были подозревать во всех неприятностях враг врага, и тем самым на этот раз ухитрились не заметить врага настоящего, но свою ответственность Габриэль не намеревался перекладывать ни на кого, даже частично. А потом…
Теперь юноша искренне не понимал, как могла вспышка этой безумной страсти к девочке тогда казаться такой естественной. Как он мог не обратить внимание на такую внезапность и несвоевременность нахлынувшего чувства. Но… должно быть тогда он просто не слишком хорошо рассуждал по определению, охваченный на грани одержимости желанием просто укрыть Раф своими крыльями от всего мира, спрятать и защищать даже от тени любых невзгод даже против ее собственной воли. Пусть парнишка-дьявол, похоже, был ни в чем не виноват и так же искренне терзался неуправляемым чувством, но, вольно или невольно, он служил причиной смятения и боли Раф, от которого Гейбу так хотелось ее излечить. Прекрасно видя безумие чужой страсти, Страж отчего-то пропустил момент, к который сам угодил в ту же западню. Ничего удивительного, что понемногу завоеванное доверие девочки тогда вновь пошатнулось, Габриель вел себя просто невероятно глупо. Но… тогда все это казалось естественным. Пытался вести себя, как старший, но, видно, эта роль не для него!
Что ж, в качестве помощника территориального Хранителя, по крайней мере, требоваться будет прямо противоположное.

Несмотря на предусмотрительно прихваченный маячок, спустившись на Землю в нужных координатах, Габриэль слегка заплутал и не сразу сумел обнаружить убежище отставного архангела, хотя какое-то время прокрутился практически в паре взмахе крыльев от него, как-то ухитрившись не заметить. Но, по крайней мере, недостаточно долго, чтобы опоздать. Зато опоздал – хоть и совсем незначительно, сам Микаэль!
Летом в этих широтах почти и не темнело вовсе, вместо ночи над ледяными холмами расстилались прозрачные жемчужно-серые сумерки, но все равно, внезапная вспышка золотого сияния на несколько мгновений ослепила ожидавшего на каменной площадке юношу, словно бы после обычной ночной темноты на небе в единый миг появилось солнце.
Хранитель здешних земель вовсе не был особенно старым, а выглядел даже значительно моложе профессора Аркана – гладкие черные волосы были едва-едва тронуты изморозью проседи, а голубые, как льдинки или чистое газовое пламя, глаза смотрели с резковатого лица очень ясно и цепко. Но сильнее всего Габриэля поразили крылья: огромные, не меньше пары метров в развороте, золотые, по форме напоминающие крылья охотничьего сокола или ястреба – они сияли даже ярче, чем белоснежные крылья Стражей.
Следом за Микаэлем на обледеневшую площадку приземлилась среднего возраста дьяволица – высокая полноватая женщина в роскошном меховом одеянии, пожалуй, чересчур щедро украшенном многочисленными рядами ожерелий и плоскими подвесками из грубо обработанного серебра и золота в форме разнообразных рыб и морских животных. Самый крупный медальон на свисающем почти до пояса ожерелье изображал тюленя – юноша рискнул предположить, что это деактивированная форма ее духа-фамилиара. Одеяние достаточно странно сочеталось с гривой грязных и косматых волос, в которых перемежались иссиня-черные, сизо-серые и белые, как льдины в темных водах зимнего моря, пряди – такая прическа выглядела не нарочито выполненной в изящной небрежности, что пользовалось у дьяволов популярностью, а была совершенно естественно неряшливой, особенно по контрасту с чистейшим белоснежным мехом, окаймляющим одеяние. Серой от нее совершенно не пахло, только морем с неприятной примесью сырой рыбы.
- Моя, гм, уважаемая противница – Санна, территориальный искуситель на здешних землях! – без особой охоты представил женщину пожилой ангел. – Насколько я понял, ей тоже было любопытно взглянуть на тебя. Собственно, по ее, в некотором смысле, вине я и вынужден был задержаться.
- По моей вине?! – с наигранным негодованием переспросила дьяволица. – Это ты на меня фактически набросился, сорвав все планы! Разве это твое ВЕТО не запрещает мешать враг врагу работать?
- Столь же «мое», как и ваше! Ты не имела никакого права напрямую предупреждать своих браконьеров об облаве береговой охраны! – раздраженно напомнил Микаэль. Санна хохотнула, заставив зазвенеть все свои многочисленные ожерелья и нашитые на одежду подвески.
- Так ты тоже не имел права этой береговой охране прямую наводку давать!
- Так я и не напрямую…
Кажется, местный Хранитель слегка смутился, окончательно вернув противнице хорошее расположение духа. Дьяволица многозначительно подмигнула Габриэлю.
- Не так уж это уже и важно, учитывая, что, когда мы затеяли буквально на месте бурные выяснения по этому поводу, вызвали этим такой жуткий шторм, что и браконьеры и береговая охрана – вынуждены были оттуда драпать со всей возможной скоростью! Так что никакой облавы…
- Зато сегодня и никакого незаконного промысла! Поверить не могу, что кое-кто из землян тебя продолжает считать покровительницей моря и морских обитателей* – так-то ты о нем заботишься!
- Не тебе тут говорить о поверьях землян, грозный Михаил! – Санна еще раз хохотнула. – Эх, надеюсь, тебя, мальчик, собираются прислать сюда ему на замену – достал этот занудливый сухарь хуже протухшей сельди!
Судя по короткой гримасе, Микаэль очень хотел ответить что-то вроде «не дождешься», но, видно, счел, что это будет слишком уж ребячески, и сдержался.
С легкой издевкой помахав ангелам ладонью в мягкой меховой рукавице, дьяволица не слишком изящно вспорхнула с горного балкончика и почти сразу нырнула куда-то вниз, без труда затерявшись в прозрачном сумраке. Только беспорядочный перезвон украшений какое-то время висел в воздухе.
- Значит, ты из касты Милосердия, – без особого восторга подытожил Хранитель, разглядывая юношу. Гейб кивнул. Ему уже приходилось сталкиваться с тем, что Небесные Воины с легкой снисходительностью относятся к его специализации, считая ангелов касты Милосердия слишком мягкими по характеру. – Целитель?
- Нет. Я был Стражем, пока не… до последнего своего задания.
- Жаль. Тогда было бы проще создать тебе легенду в поселке, представили бы медиком, направленным в наши края. Еще один врач в окрестностях лишним не был бы. А так… видимо, придется тебе стать новым сотрудником в береговой охране – тем более, большая часть нашей деятельности все равно окажется связана с браконьерством среди местного населения.
- Я должен буду постоянно жить под видом землянина? – потрясенно переспросил юноша. Пожилой ангел сердито сверкнул глазами. Кажется, это и было частью того, о чем его пыталась столь туманно предупредить администратор…
- Это мой метод работы! – отрезал Микаэль. – За исключением таких случаев, как сегодня устроила Санна, в которых прибегнуть к сверхъестественным способностям совершенно необходимо – если можно обойтись без них, то обойтись и стоит. Но в подобных случаях сразу срабатывает оповещение, так что постоянно болтаться тут в обличье ангелов нет никакой надобности. Если тебя что-то не устраивает, всегда можешь отказаться. И… должен честно признать, за последний век от меня уже пара помощников сбежали.
- Нет-нет. Просто… это немного необычно, вот и все! – поспешно возразил Габриэль. – А… какая Ваша собственная легенда, Хранитель?
- Примерно та же самая, что и для небесных городов! – едва заметно улыбнулся старший ангел. – Старик с причудами, предпочитающий почти отшельническую жизнь.
На этот счет Микаэль, конечно, преувеличивал. Или, возможно, правильнее было сказать наоборот – преуменьшал. С первого же визита в каждый из окрестных городков и поселков, неважно, сопровождая старшего или в его отсутствие, Гейб моментально понимал, как уважают местные жители человеческую ипостась Хранителя и как ценят его советы. Правда, как раз советами-то тот не особенно их баловал, соглашаясь вмешаться только в самых крайних случаях, да еще и резко отчитывая новоявленного помощника, когда тот, стремясь помочь всем и каждому, упрекал за такую «вредность» в элементарных для ангела проблемах и спорах. В том-то все и дело, говорил Микаэль, что проблемы и вопросы – элементарные, а если за землян все решать со стороны и во всем им давать подсказки и руководства, то люди и вовсе разучатся думать самостоятельно! Это было логично… но с этим хотелось отчаянно спорить – ведь естественным для ангела занятием было обо всех заботиться! Потом Габриэль вспоминал, как «заботился» о Раф, при этом как-то позабыв выяснить, что думает и чего хочет сама девочка – снова заставлял себя признать здравомыслие старшего… Но сам все равно то и дело поступал совсем иначе. Это не было оправданием, но слишком уж иной оказалась сама натура ангела касты Милосердия, чем у ангела касты Умеренности – совершенно естественно, что судить о жизни и людях с той же строгостью, что Микаэль, Гейб никогда не сумел бы. Да и не особенно стремился.
Юноше казалось, что, если уж играть роль землянина, то стоит и жить среди людей, бок о бок с ними, посреди их проблем и бытовых мелочей: для лучшего как понимания окружающих, так и возможности при случае помочь всем тем, кто в этом нуждается, пусть и не пользуясь даже частью того же авторитета, что местный Хранитель – доверие землян предстояло завоевывать постепенно в течении многих лет. Он искренне старался ни за кого ничего не решать, а именно самого человека подвести к верной мысли или выводу… хотя Микаэль все равно время от времени принимался ворчать, будто земляне теперь избалуются и непременно сядут им на шею – Габриэль достаточно быстро понял, что суровость и строгость старшего ангела не имеют ничего общего с черствостью или жесткосердечием. Наверное, юноша проявлял несколько излишнее рвение – так, что Хранитель со временем взял привычку шутливо предупреждать, что, если Санна случайно оказалась права и если молодой ангел действительно вздумал метить на должность Микаэля, то должен учитывать, что для амбициозного юноши в этих краях может оказаться несколько скучновато… по крайней мере, Гейб очень надеялся, что старший так шутил, а не действительно принимал его за выслуживающегося карьериста… Просто, быстро заметив, что Микаэль не любит беспокойства по недостаточно значительным поводам, его помощник старался со всем, с чем получалось, справляться самостоятельно. В конце концов, если старик даже землян считал в какой-то мере обязанными всегда принимать самостоятельные решения, то уж точно не обрадовался бы, обращайся к нему Гейб за руководством относительно каждого своего шага или решения. Поэтому обращался за советами помощник только в самых крайних случаях, чаще просто из, как ему казалось, естественного проявления внимания навещая Хранителя в его уединенной обители.
В один из таких визитов юноша обнаружил, что у Микаэля оказались и другие гости.
Вернее – гостья.
Невнятные отголоски разговора, происходящего в доме, причем на довольно повышенных тонах, заставили спустившегося на обледенелый горный уступ Габриэля остановиться и замереть в нерешительности, не зная, как лучше поступить дальше. Официально его самого в гости никто не приглашал и теперь весьма запоздало приходило в голову, что было не особенно-то вежливо каждый раз появляться в любое удобное для себя время…
- Ох, да входи же ты уже, наконец, парень! – с легким раздражением донесся из-за двери голос Микаэля. – Надеюсь, ты не пытаешься подслушивать?
Гейб отчаянно замотал головой (еще более «здравый» поступок, учитывая, что сейчас его никто не видел) и, окончательно стушевавшись, не нашел больше никакого выхода, кроме как последовать указанию.
- Простите за беспокойство…
Как назло, именно сегодня он прилетел проведать старшего совсем уж без сколь-либо серьезного дела, на которое можно теперь было бы сослаться.
- … Я не стал бы являться без приглашения, если бы знал, что… что вы можете быть заняты…
- Занят? – каким-то немного странным тоном переспросил Микаэль.
Сидящая на резной скамейке у самого очага женщина с длинными вьющимися волосами, собранными в высокую прическу – не то средне-русыми с легким намеком на рыжинку, не то светло-каштановыми, в бликах пляшущего огня и золотистом сиянии ее собственного нимба трудно было утверждать с уверенностью – тоже обернувшись к переминающемуся на пороге юноше и коротко смерив его взглядом светлых, тоже не то серых, не то бледно-голубых, глаз, негромко рассмеялась.
- Невероятно лестно в нашем-то возрасте вызывать у молодежи столь волнующие подозрения!
Габриэль растерянно моргнул. Микаэль выглядел моложе своих звезд, но эта незнакомка не вызывала даже мысли о том, что может быть его ровесницей. На миловидном лице, лишь слегка заостряющемся к подбородку, совсем не было морщин, а две широкие светлые пряди в роскошных кудрях выглядели не столько сединой, сколько естественной игрой цвета.
- Ах, так вот ты о чем! – в обычно сухом голосе старшего тоже зазвенели едва заметные смешинки. – Взбредет же такое в голову! Кессиди – мой старый армейский товарищ, архангел небесного воинства…
- Бывший! – моментально растеряв веселость, вставила гостья.
- Как и я. Как и все мы, – Микаэль пожал плечами. Женщина едва заметно поджала губы.
- Вы чересчур уж молоды для «старого товарища»… постойте! Кессиди? Так Вы та…
- Оставь это, парень! – собеседница предостерегающе вскинула руку. – Ни к чему ворошить прошлое, отправленное в утиль, как и положено старому хламу. Нет больше легендарных героев, нет больше Небесных воинов – перед всеми стоял нелегкий, но неизбежный выбор: либо просто стать никем, либо превратиться в одного из этих генералов для парадов в этом так называемом Небесном воинстве нынешнего времени так называемого мира!
- Кессиди! – с непонятной укоризной воскликнул Микаэль. Хотя сам, находясь не в лучшем расположении духа, время от времени выдавал своему помощнику весьма схожие суждения. Женщина тяжело вздохнула и отвернулась к огню, словно демонстрируя, что покорно оставляет эту тему. – Проходи, Гейб, не нужно застревать на пороге…
- Ты ведь тот самый Страж Габриэль, верно? Которого направляли с миссией в Золотую Школу?
Теперь уже самому юноше очень не хотелось бы ворошить воспоминания подобного рода.
- Да. Примерно с тех самых пор я больше уже и не Страж.
Кессиди какое-то время молчала, отсутствующе глядя на пляшущие языки пламени. Юноша стянул верхнюю одежду – заставить себя носить принятые здесь одежды из содранных шкур он так и не сумел себя заставить, предпочитая современного производства бело-зеленую куртку, но даже в обличье землянина в районе гор не особенно-то замерзал (Микаэль на такие заявления хмыкал и напоминал, что сейчас в этих краях еще всего лишь лето) – и тоже присел, подтащив поближе еще одну резную скамеечку.
- Ты можешь убеждать меня в чем угодно, Майк! – наконец, снова заговорила гостья. – Но ты не можешь не признавать, что все эти дипломатические раскланивания, все эти заигрывания Высших и Низших Сфер – все это просто не могло не привести в итоге к подобной развязке! Современная молодежь уже совершенно забыла, где друзья, а где враги. Приемлемыми стали мысли и эмоции, о которых раньше никто и помыслить бы не мог! И ведь это еще только начало.
- Не нужно передергивать факты, Кессиди. Судя по тем сведениям, что теперь открылись, первое подобное Кощунство произошло еще во время войны – и имело, заметь, гораздо более серьезные и печальные последствия. Ты не думала о том, что именно из-за того, что нынешние подростки не видят в противнике столь непримиримого врага, как это было в наши времена? Что теперь это стало гораздо меньшим Кощунством – именно оттого, что изменилось восприятие.
- И очень мало осталось для них святого! – резко закончила женщина. – Ты так сейчас говоришь, будто это следует считать чем-то совершенно нормальным! А если бы такое случилось с твоей внучкой? Ты сам-то мог бы даже задуматься о том, чтобы поцеловать своего противника?
- Признаться, Санна питает чрезмерную слабость к сырой рыбе – так что мне не пришло бы в голову ее целовать, даже и не будь она дьяволом! – с притворным содроганием отшутился хозяин. – Что до внучки… она так исчерпывающе охарактеризовала мне своего противника, что, думаю, на этот счет беспокоиться следовало бы в самую последнюю очередь!
- Это не смешно. Совершенно не смешно, Майкл! Даже если бы Кощунства и не приводили к катаклизмам – они оттого были бы еще более опасными. Опасно забывать, кто мы есть – и кто есть дьяволы! Если теперь в порядке вещей такие интрижки, то что будет еще через пару поколений? Границы окончательно сотрутся, и все Вечные станут вести жизнь спиритов, а то и нейтралов? Во всеобщей одинаковости… А что будет тогда с миром людей? Оглядись – уже сейчас земляне совершенно забыли грань между нравственным и безнравственным, между искренними чувствами и эгоистическими порывами, уже сейчас многие пороки стали видеться им чем-то естественным и не особенно-то страшным, мораль стала пустым звуком! И даже не только на Земле… Разве не очевидно, что причина этого в признании естественным самого существования дьяволов, в этой нелепой убежденности, будто со злом можно мирно сосуществовать?
- Кесси, я уже говорил тебе – прекращай это! Не то, чтобы я против поддержать столь приятную стариковскую беседу о том, что раньше небо было голубее…
- И было! Со всем этим «техническим прогрессом» землян скоро до самых небесных городов будет тьма от этого смога.
- …Но тебя, мой милый друг, иногда слишком уж заносит.
- Возможно, ты и прав! – горько усмехнувшись, Кессиди опустила ресницы. – Пока шла война, я знала, что у меня всегда есть шанс на победу. Но теперь… мир подтачивает, как коррозией, но нет прямого противостояния, ничто и не от кого не зависит – а из наших рук выбито оружие. Я не сумею смириться с этим, вероятно, до самого последнего вздоха.
- Есть много способов сделать этот мир лучше и без прямого противостояния.
- Лучше? О чем ты говоришь? Чем лучше твои действия сделают мир, если каждое доброе дело в нем теперь официально дает «противоположному ведомству», как это теперь называется – законное право на действие злое?
Габриэль молча слушал. Он – конечно, это только дополнительно убедило бы Кессиди в ее мнении насчет нынешнего поколения, если бы юноша осмелился заговорить о своих соображениях вслух – вовсе не считал дьяволов таким уж злом. Да, они – это воплощенное самолюбие и эгоистичные желания, но само по себе разве это не такая же естественная составляющая мира, как любовь к ближнему и альтруизм. Трудно как-то даже представить себе одно без другого – нет, Гейб ни в коем случае не был «дуалистом» и не признавал естественным зло. Настоящее зло, которое, по его мнению, всегда было чьими-то поступками, а не кем-то, так сказать, персонифицировано. Ни один ангел не мог бы, наверное, с уверенностью утверждать, что всегда поступал безупречно и правильно – так и не один дьявол не мог похвастаться безграничной порочностью. Габриэль прекрасно помнил, как дьяволица Мишель, к которой приходилось крылом к крылу выполнять свою миссию, проявляла ничуть не меньшую самоотверженность, чем он сам (сама девушка, конечно, с негодованием возразила бы, что она тем самым исключительно красовалась и выпендривалась, ни в чем не желая уступать «светлому коллеге») и как именно Мишель вытрясла его из депрессии после проваленного задания, заставив, наконец, задуматься о том, что что-то в происходящем нечисто.
Быть может, добейся ангелы и дьяволы чуть лучшего взаимного понимания, они вычислили бы реального врага куда раньше и избежали бы этого провала?
- А ты что об этом думаешь, Габриэль? – неожиданно спросила Кессиди, заставив слегка дернуться.
- Что вы оба опять заговорите о слабохарактерности ангелов Милосердия, если я скажу банальность вроде – дурной мир все равно лучше доброй войны. Я считаю, что всех следует судить по справедливости, независимо от того, ангелы они, дьяволы или земляне.
- Но разве по справедливости дьяволы не достойны однозначного осуждения?
- Среди них есть и те, кто вполне заслуживает уважения – при всех своих недостатках. Но недостатки есть и у нас.
- Уважение – это несколько другое! – туманно откликнулась женщина, в задумчивости побарабанив пальцами по деревянной скамье.
Больше Габриэль в разговоре не участвовал и вскоре, окончательно удрученный неловкостью своего присутствия, решил вернуться в поселок возле пролива, где временно обосновался в своем земном обличье – хотя это в какой-то мере усугубило бы неуместность визита, оставаться было еще более неловко. К удивлению юноши, стоило ему заговорить об этом, Кессиди тоже заявила, что ей, пожалуй, пора, и попросила проводить до ближайшей станции рейсовых автосфер.
- Тебе здесь, наверное, нелегко приходится?
- Когда как…
Юноша, пожалуй, и сам для себя с уверенностью не мог решить, как относится к новым обязанностям и новым правилам. Достаточно радости приносило само осознание, что хоть где-то он теперь может приносить хоть какую-то пользу, а уж сопутствующие трудности… а где их нет?
- Я подумала, если ты очень сильно загружен этими новыми обязанностями, то, наверное, не сможешь выполнить одно небольшое поручение… вернее – мою просьбу. Возможно, она покажется несколько странной, именно поэтому я даже не представляю, к кому можно обратиться. Но ты производишь впечатление юноши, которому можно довериться.
- Потому что я провалил ответственную миссию и вылетел из Небесной Стражи? – опешив, без малейшего сарказма уточнил Габриэль. – И… что за просьбу Вы имеете в виду?
- Хочу отправить небольшое послание одному… старому знакомому. В частном порядке… практически даже – тайно.
Почему-то замявшись, Кессиди отвела взгляд, но юноша даже на миг не предположил, что дело тут в обычном женском смущении.
- И что же в этом поручении «необычного»? – немного подозрительно спросил он.
Женщина какое-то время молчала, словно колеблясь. Потом резко вскинула голову, светлые глаза на миг сверкнули сталью.
- В том, что мое послание придется доставить в Подземелья. И этот знакомый – далеко не друг!
_____________________________________________________________________________________________________________
* В эскимосской мифологии Седна (на инуктитуте Санна, Самна — 'тот нижний', 'тот под чем-либо') — великий дух, возможно, богиня, хозяйка морских животных, особенно млекопитающих, (тюлени, моржи и т.п.). Живёт в Адливуне, эскимосском царстве мертвых, и управляет им.

Отредактировано Владлена (2012-07-03 19:53:39)

Ну, она не хочет это афишировать, а парень пока что в некотором смысле в изоляции от ангельского социума неизвестно на сколько времени. Она вообще-то Микаэля по старой дружбе явилась подбивать на "бунт на корабле", но не встретив достаточной поддержки своим радикальным идеям, решила ничего не рассказывать. Вероятно, так практически со всеми "полковыми товарищами" получилось: текущей ситуацией они недовольны, но не до степени решимости весь мир на уши из-за этого переворачивать - вот и поняла, что единственным, кто еще может ее выслушать, остается "старый добрый враг".
Но все в курсе, как она неполиткорректно относится к дьяволам, поэтому ее собственный визит в Подземелья ну никак не может остаться без внимания любопытствующих.

- Ты… ты кто такая? – приземление никак нельзя было назвать «мягким», к тому же Эдуардо чувствительно приложился о камень локтем, но именно боль сумела слегка прояснить ему мысли. Одной из первых таких ясных мыслей было то, что над новоявленными «экзорцистами», должно быть, решил подшутить кто-то еще. Возможно даже, по сговору либо с хулиганами, либо с девчонками – тем более, эту девочку, одну из тех, кому Скарлетт делегировала руководство постановкой, он, хоть и не в первый момент, но узнал. Еще в театре Эда преследовало подозрение, что ему приходилось общаться с ней и раньше, теперь сложившееся в целостную картину – но совершенно необъяснимую в своем нежелании складываться раньше. Поэтому спасительная догадка о возможном розыгрыше выскользнула, как ненадежная мокрая коряга из руки подхваченного течением утопающего.
- А что, ты уже не припоминаешь, кого именно только что звал? – с издевкой переспросила девочка. – Впрочем, если ты передумал, то все еще проще! Тогда так и скажи «отказываюсь» – и забудь об этом! Ну же – только произнеси вслух «Отказываюсь» и все! – почему-то на последних словах в ее голосе прозвучало такое нетерпеливое воодушевление, что парень моментально заподозрил неладное. И это подозрение, вернее, последовавший за ним непроизвольный протест, каким-то образом захлестнули все общее непонимание ситуации. Эдуардо с детства обладал определенным предпринимательским чутьем – и сейчас это чутье просто в голос вопило о том, что в чем-то тут его пытаются облапошить, заглушая тем самым и шок и все недоумение.
Цепляясь за каменную плиту, Эд с неуклюжей решительностью поднялся на ноги и снова уставился прямо на собеседницу.
- Кто ты такая, отвечай! – стараясь собрать всю возможную твердость, потребовал парень.
По белеющему сквозь полумрак личику пробежала досадливая гримаса.
- Мое имя Кабале, – ответила девушка каким-то деревянным голосом, словно отвечала наизусть заученный урок у доски… или – давала показания в полицейском участке из какого-нибудь детективного сериала. – я дьявол-ученица одиннадцатого ранга и… и…
- И?
- И я – твоя рабыня, до того момента, пока не будет исполнено твое заветное желание или же ты сам не откажешься от того, что сказал! Кстати, не знаю, что вообще и как ты сделал, но учти – тебе это так просто с рук не сойдет! Тоже еще, нашел «девочку по вызову»!
- Если все так, то ты не в той ситуации, чтобы ставить условия и угрожать! – отрезал Эдуардо. Видимо, на этом резерв всей твердости характера и оказался исчерпан, замешательство нахлынуло с новой силой. На сей раз более внимательно проверив, куда садиться, блондин едва успел плюхнуться на плоский камень, почувствовав, что ноги у него начинают слегка дрожать. Могло ли все это… если на долю мгновения представить, что все это могло происходить на самом деле…
- Я, наверное, как-то иначе представлял себе дьяволов. Не то, чтобы я об этом как-то специально задумывался…
- Эй, мне же всего-то четырнадцать! Не думал же ты, что призыв каких-то решивших поиграть не с теми силами подростков мог сработать для дьявола посерьезнее? Вообще говоря, я не понимаю, как ты и меня-то ухитрился выдернуть, подобные представления НИКОГДА на самом деле не работают. Не работали. Ну, если только кто-то из наших сам решал подшутить… Но ты – видно это так и называют – кажется, с душой подошел к делу! – голос Кабале снова задрожал от негодования. Слово «душа» произвела на Эдуардо тот же эффект, что и перевернутое прямо над головой ведро ледяной воды, как видно, это не ускользнуло от внимания его собеседницы, потому что та скова перешла на вкрадчивый тон. – Как я сказала, сейчас ты вполне еще можешь просто отменить вызов…
- И что тогда?
- Тогда ты забудешь все произошедшее, как только я исчезну! – сквозь зубы, словно против своей воли выдавила девочка, почти с ненавистью сверкая желтыми, как у кошки или ночной птицы, глазами. Первым порывом Эдуардо было именно так и поступить. Почему-то он на сто процентов верил сейчас своей интуиции, утверждающей, что Кабале отвечает на его вопросы с исключительной правдивостью, даже если сама этого не желает.
Повисла пауза, в которой с особой оглушительностью зашумел-завыл ветер в вершинах гор, прокатился по древесным кронам вниз волнами шелеста и шепота, и, наконец, захлестнул маленькую опушку, взъерошив волосы мальчишке и его собеседнице.
А что, если это знак судьбы? Единственный, возможно, его шанс что-то изменить в своей жизни?
- И… если ты все же выполнишь мое желание, я должен буду заплатить душой за это? – отчего-то пара глотков прохладного воздуха с вершин вселили в Эда, как бы парадоксально это ни звучало, какую-то дурманящую ясность сознания. В мыслях он и сам поразился тому, как спокойно смог задать этот вопрос.
- Ты платишь своей душой нам каждый раз, когда совершаешь что-то против собственной совести или моральных правил. То, что можно сделать это в один момент, просто заключив какой-то там контракт – выдумки и сказки для малышей. То есть, те, кто заключал такие договоры, в итоге к тому и скатывались: ну, ты понимаешь, у них появлялась возможность получать все, что они желали, не оглядываться больше на законы человеческого общества, на мораль социума… постепенно и их собственные моральные правила и установки тоже порядком расшатывались, человек все глубже скатывался в дозволенные отныне соблазны, ставя себя при этом выше других. Это становилось причиной загубленной души, а вовсе не сам контракт. С кем-то такое происходило постепенно, кому-то и одного желания хватало, особенно если это желание с самого начала было… не слишком-то этичным.
Конец ее речи почти утонул в шелесте деревьев, когда с гор скатился еще один порыв ветра.
- То есть, если в том, о чем я собираюсь попросить, не будет ничего плохого, и – если я потом не собираюсь ничего плохого делать… То ничего такого не произойдет?
- Ничего плохого? – Кабале недоверчиво хмыкнула. – А по тому ли адресу ты тогда обратился, парень? Может, ты и думал, что в игрушки тут с этими оболтусами играешь, но что-то в мироздании услышало не твои мысли, а твое сердце. И желание на этом сердце оказалось совсем не светлым, иначе весь этот балаган уж точно бы не сработал. Со светлыми альтруистическими желаниями обычно обращаются по прямо противоположному адресу! – она многозначительно указала пальцем с темным коготком на ночное небо. – Хотя… я бы тебе не советовала. Чисто между нами – но твой ангел-хранитель, наверное, самая страшная бестолочь на всех небесах. Ты же сам должен был замечать по жизни, как редко тебе выпадает обычное везение и как все, чего ты добиваешься или не добиваешься, зависит не от счастливого стечения обстоятельств, а только лишь от твоих собственных действий? И что особенно эффективными бывают действия далеко не ангельские?
- В моем желании нет ничего плохого! Ну… может, конечно, по отношению к Андреа это не слишком хорошо, но это же неизбежно! Я не хочу ему ничего плохого, просто чтобы он исчез из жизни Дженни! Рано или поздно они и сами все равно это поймут! Поймут, что слишком разные, что не способны даже просто понять друг друга, что эта страсть противоестественна и сама по себе, без всякой основы, долго не продержится! Да, я хотел бы, чтобы они поняли это раньше, прежде, чем Жиневра успеет наделать глупостей ради этого парня, о которых потом будет серьезно сожалеть, я… я вовсе не хочу, чтобы она страдала, именно поэтому такие связи надо разрывать, пока они еще не особенно-то крепкие. Такие чувства все равно ничем не подтверждаются и нежизнеспособны! Пусть лучше поймет это сейчас. Я… можно сказать, я забочусь исключительно о ней. Андреа ее недостоин! Он совершенно ей не пара, а на Дженни как затмение нашло, раз она сама этого не видит! Она губит свою жизнь, я просто хочу ей помочь!
- Так… так оно обычно и бывает! – дьяволица опустила глаза. Эду показалось, что голос ее как-то странно дрогнул… но парень был не в том настроении, чтобы замечать такие детали.
- Так ты можешь мне помочь?
- Ну, допустим, поссорить Андреа и Жиневру проще простого, они и так на взводе из-за этой пьесы, достаточно будет лишь слегка подтолкнуть. Но с чего ты взял, что, даже порвав с ним, Дженни должна вдруг обратить внимание на тебя? Не похоже, чтобы она даже задумывалась о такой альтернативе.
- А разве ты не можешь просто сделать так, чтобы она сама…
- Ты меня вообще слушал, болван? Я – ученица одиннадцатого ранга. Нет у меня полномочий вмешиваться в жизнь землян, используя свои сверхъестественные силы! Тем более – нарушая чью-то свободу воли! Человек всегда сам должен делать свой выбор – мы, безусловно, подталкиваем к этому, подбрасываем нужные мысли и идеи, можем давать советы… но не решать за кого-то!
- Но… существует же колдовство… всякие заклинания и приворотные зелья…
- Ты еще приворотного паука попроси! – несколько туманно огрызнулась девочка. – Ну да… существуют. Только все это сплошное шарлатанство. Никакой любви в сердце афродизиаки вызывать не могут, они способны распалить страсть и лишить кого-то контроля над собственными чувствами, однако сработает это лишь в том случае, если уже есть искра первоначального… интереса. Искра, которую таким образом можно раздуть до страстной влюбленности. Не думаю, что Жиневра что-то такое чувствует к тебе, да и вообще… вот честно парень – примерно с тем же успехом снизит самоконтроль обычный бокал шампанского!
- Значит, ты тоже ничего сделать не можешь? – упавшим голосом заключил блондин.
Закатив глаза к небу, Кабале с некоторой театральностью застонала.
- Да что ж ты такой тормоз-то! Могу, разумеется! Я же сказала, мы можем провоцировать нужные нам ситуации, подбрасывать своевременные мысли и давать советы. Если сумеешь не сглупить и достойно этим распорядиться, то получишь то, что захочешь. Если, конечно, ты не передумал?
- Говори.
- Как я уже сказала, поссорить Андреа и Жиневру сейчас будет нетрудно. Сумеешь ли ты воспользоваться ситуацией – зависит уже только от тебя самого! Сумеешь ли привлечь ее внимание, высечь ту искорку, если угодно, которую потом можно будет аккуратно раздуть…
- Но я и так все для этого делаю!
- Значит – не все! В общем, так… надо бы это дело хорошенько обдумать. Я, конечно, люблю импровизацию, но тут бы понять, с чего вообще начинать. Второй попытки может уже не получиться, так что важно не накосячить с первого раза… и никаких тут тебе репетиций перед премьерой. Отпусти меня, а завтра встретимся и все обсудим.
- Отпустить?
- Ну да. Я сейчас не могу удалиться от тебя более, чем на девять метров – иначе видел бы ты меня здесь! – не получив твоего разрешения…
- После которого я опять-таки тебя больше не увижу? – почти скопировав ядовитый тон Кабале, уточнил Эдуардо.
- Я буду появляться сразу по твоему мысленному зову… стоп! То есть – в течении шести минут после твоего мысленного зова. Не хотелось бы, чтобы случайно выдернул меня из душа или еще что-то вроде того!
Эд хотел что-то недоуменно крякнуть. Потом снова окинул взглядом собеседницу, почему-то впервые сосредоточив внимание на том, что одета она была в пижаму. Нет, что-то в его представлениях о дьяволах, какими бы туманными те ни были, определенно расходилось с реальностью!
- Ну, в чем еще дело? Ты же не заставишь меня ночевать в твоей комнате? Не советую зарываться в своих рабовладельческих замашках, парень, я всегда могу найти способ заставить тебя очень-очень сильно о чем-то пожалеть!
- Я не собирался делать ничего подобного! – понадеявшись, что в темноте Кабале не заметит, как отчаянно прилила к его лицу краска, блондин замахал перед собой раскрытыми ладонями. – Хорошо, если ты вернешься по первому… в течение шести минут после первого моего зова и не попытаешься никому сообщить об этом вызове и разговоре, то можешь сейчас отправляться, куда захочешь. Мне, пожалуй, тоже нужно все как следует обдумать…
Ни хулиганы, ни девчонки, разумеется, даже и не задумались о причинах его задержки на поляне и уж подавно не забеспокоились о том, что Эдуардо вполне мог бы и заблудиться пусть и не в особенно-то густом лесу, но все-таки ночью и в совершенно незнакомой местности. С другой стороны, сейчас парень был им даже благодарен за такое наплевательство, а в особенности – за то, что Валерио встретил загулявшегося соседа не градом расспросов, а умиротворенным похрапыванием. Тихо прокрадываясь мимо и стараясь не споткнуться о барханы всевозможного хлама на полу, Эд подумал, что после столь необычных впечатлений и переживаний сам-то он, пожалуй, до самого утра теперь не сумеет и глаз сомкнуть…
А потом мгновенно уснул, едва уронив голову на подушку.
Если бы Эдуардо довелось сочинять историю о чем-то подобном случившемуся, то он, ради пущей повествовательности, непременно ввернул бы, что на следующее утро, когда лучики солнца заглянули в слегка пыльное окно комнаты и исчертили ее под разными углами пересекающимися полосами света, а все вокруг предстало на удивление ясным и реальным: от этих солнечных лучей, до устроенного Валерио бардака – что тогда, с пробуждением первой мыслью его было, а не оказалось ли все произошедшее просто странным сном. Но в действительности подобной мысли даже не мелькнуло. Разговор с дьяволицей – или кто там она? – на удивление гармонично вписался в обыденную реальность, так, что Эд почти намеренно выискивал в себе смятение или замешательство – и совершенно их не находил. Как будто бы именно так все и должно было быть.
Репетиции сегодня были назначены только на вторую половину дня, поэтому после завтрака, не без труда отделавшись от заинтригованного «крутыми спецэффектами» общительного Паоло, Эдуардо в одиночестве отправился бродить к озеру. Сомнений в том, что вчерашняя дьяволица действительно появится, стоит только мысленно этого пожелать, не возникало – настолько, что собственное отношение продолжало казаться очень странным. Вернее, совершенно не соответствующим тому, чего можно было бы ожидать. Хотя он точно так же не ожидал ни того, что дурацкий ритуал подействует вообще как бы то ни было, ни того, что призванный дьявол окажется растерянной, не смотря на всю ее браваду и попытки острить, маленькой девочкой в пижаме… неудивительно, что все с самого начала пошло как-то не так.
Нельзя сказать, чтобы парень не воспринимал все это всерьез из-за видимой несерьезности, так сказать, внешнего ряда. Все, что говорила Кабале полностью соответствовало его жизни и собственным наблюдениям. Кстати, теперь он хорошо помнил, что уже встречался с ней и не только в театре. Подбрасывать нужные мысли и идеи – ну конечно! Как он ухитрился не узнать в группе «молодых актеров» ту же самую симпатичную хулиганку, что прошлой осенью помогла ему найти грабителя? Ну, в некотором роде… А потом пыталась навести на банду каких-то сомнительных типов, когда он мечтал отомстить Жиневре за стукачество. А потом она же была той, как он думал, младшеклассницей, с которой Эд познакомился в школе. Или все-таки узнал, но ухитрился не придать этому абсолютно никакого значения? Воспринимает же он все это как должное теперь, вместо того, чтобы пребывать в полном шоке – хоть это и ничуть не менее странно.
Нет, Эдуардо сомневался не в этом. По-прежнему непонятно было, правильно ли он поступает... Нет, не так – насколько простительной является степень неправильности его поступка. В конце концов, он делает это ради Жиневры, а разве не говорят, что любовь искупает и прощает все?
Погрузившись в свои размышления, Эдуардо миновал лесопарк за территорией школы и, выйдя из-под тени деревьев на пологий берег озера, практически ничего вокруг себя не замечал, оттого едва не врезался в какую-то девчонку, в почти таком же погружении в себя стоявшую на его пути и плавно водящей кисточкой по закрепленному на треножнике листу ватмана. Девчонка взвизгнула от неожиданности, а кисточка, сбившись с ритма, прочертила поверх наброска с видом озера и гор, неаккуратную резкую полосу.
- Прости, пожалуйста! – воскликнул мальчик, с сожалением рассматривая почти законченный пейзаж, теперь павший жертвой его рассеянности. – Совершенно не смотрел, куда иду, и…
- Да брось! – художница с досадой отмахнулась. – Все равно ничего не получалось! Руки сегодня просто как не тем концом приделаны… причем еще и не к тому месту!
Только после этого Эдуардо оторвался от погубленной картины и перевел взгляд на саму девочку. С виду ей было тринадцать или четырнадцать лет, сердцевидное личико было довольно-таки миленьким, но вряд ли могло называться по-настоящему красивым. Она производила приятное впечатление, но именно как очаровательный ребенок, а не как привлекательная девчонка, хотя и была всего-то на год-два младше. Волосы у художницы были гладкие и черные, по контрасту с ними огромные то ли бледно-голубые, то ли голубовато-серые глаза выглядели очень яркими. По-детски миловидной несерьезности добавляли пластмассовые украшения, заколки-бантики и белая рубашка с рисунком из красных и розовых ягодок. Гладкая прическа со скошенной челкой на миг заставила вспомнить вчерашнюю дьяволицу, а эта детская миловидность явственно напоминала кого-то еще, причем Эдуардо никак не мог вспомнить точно, кого именно, но саму девочку он определенно видел сейчас впервые.
- О чем ты говоришь? У тебя все просто прекрасно получалось! – выпалил парень и мысленно поморщился, опасаясь, не расстроит ли этой неуклюжей похвалой теперь еще сильнее. – Ты определенно очень талантливая! Я собираюсь поступать через год в лицей изящных искусств, так что знаю, о чем говорю! Правда, сам я не особенно умею… учиться собираюсь на искусствоведа, а не на художника.
- Спасибо… – потупившись, девочка поправила косую длинную челку кончиками пальцев, стараясь не запачкать лицо пятнами краски. – не расстраивайтесь, я, наверное, смогу еще все исправить. Если Вы правда считаете, что картина удачная…
- Просто замечательная! Может, когда-нибудь в будущем мне предстоит организовать твою выставку или что-то вроде того… да, кстати, можно и на «ты», не так уж сильно я тебя старше. Меня зовут Эдуардо, я из Солнечной школы…
- А меня Мара. Я тут летом гощу у тети в городке.
Еще раз поправив волосы – на этот раз на лбу у нее остались три параллельные черточки, Мара протянула испачканную брызгами краски ладонь. Эдуардо с улыбкой пожал ее. Ни сестер. Ни кузин у него не было и о том, как следует говорить с маленькими девочками, парень имел самое смутное представление, но, чувствуя себя виноватым за неуклюжесть, очень хотел приободрить художницу. Тем более, картина действительно получалась отличная и девочка на самом деле была весьма талантлива. Дружелюбно улыбнувшись Маре, Эд пожелал ей удачи и двинулся дальше вдоль длинного изогнутого берега, спустившись почти к самой кромке воды. Кроме маленькой художницы на берегах озера никого не было, наверное, даже летом вода, принесенная сюда реками с горных вершин, была слишком холодной, чтобы возле озера не протолкнуться было от купальщиков, как в это время года на городских пляжах побережья.
Когда фигурка девочки у треножника стала совсем крохотной где-то вдали, Эдуардо неожиданно услышал позади – и немного сверху – задумчивое:
- Слушай… а ведь это же именно то, что нам нужно!
Парень обернулся так резко, что едва сумел устоять на ногах. За левым его плечом, снова неспешно помахивая крылышками – непонятно, как они могли даже столь миниатюрную девочку удерживать неподвижно в воздухе- висела в полуметре над землей Кабале. Сегодня на ней было короткое озорное платье темно-фиолетового с лиловой искрой цвета, высокие сапоги-чулки и длинные, до середины плеч, перчатки без пальцев. Хоть Эдуардо ничего и не смыслил в моде, особенно – неформальной, но он почему-то решил, что дьяволица комбинирует стиль «готической Лолиты» и рокерский. Странноватое сочетание, но ей оно очень шло.
- Не беспокойся! Пока я в истинном обличье, ни один землянин, кроме тебя, видеть меня не может, а здесь сейчас никто не услышит и то, что ты мне отвечаешь.
- А почему вчера и я тоже тебя сначала не увидел?
- Я не сразу разобралась, что произошло, поэтому стала невидимой совсем, пока ты не остался на поляне один. А что? Лучше было бы, если бы ты в присутствии всех этих недоумков принялся «глючить» – и даже у них хватило бы мозгов забеспокоиться от такого поведения?
- Ясно. Что именно «именно то, что нам нужно», я тебя не понимаю.
- Эта девочка, дурик! Не обижайся, но должна тебе сказать, что обращаться, да и вообще разговаривать с девчонками ты совершенно не умеешь. Непременно что-нибудь запорешь с первого-то раза. Хорошо бы было заранее приобрести кое-какой опыт, типа как отрепетировать все перед настоящим выступлением…
- Как осенью?
Кабале озадаченно моргнула. Потом отмахнулась.
- Боюсь, я сама – действительно не лучший кандидат, все-таки я лично заинтересована, так нам труднее будет понять, насколько эффективно ты учишься общаться с девушками. Да и землянки все-таки не совсем то же, что я, я могу только играть, а это не даст достоверных результатов эксперимента. Нет! Я как раз думала об этом – и тут обнаруживаю тебя болтающим с какой-то незнакомой милашкой. Это же идеальный вариант! Она показалась тебе достаточно симпатичной, чтобы попытки поухаживать за ней выглядели искренне и достоверно, но все-таки при этом – не жалко будет, если ты вдруг сделаешь что-нибудь не так и засыплешься. Она-то тебе совершенно не нужна! Зато примешь к сведению эти ошибки в будущем, так что перед Жиневрой сможешь в нужный момент выступить, так сказать, полностью подготовленным! А Мара – это же, наверное, сокращение от «Маргарита»! – промурлыкала Кабале, словно бы размышляя вслух. – Хорошее имечко! Как раз в тему!
Парень невольно передернулся.
- Да за кого ты меня вообще принимаешь?!
- Дай-ка подумать… за типа, так мечтающего увести девушку у своего товарища, что решился прибегнуть к черной магии, скрепил это решение кровью, а теперь держит меня в рабстве? Я ничего не упустила, нет? Или, значит, чувствами какой-то едва знакомой девчонки ты не готов поступиться ради достижения своей цели? И только со мной можно поступать, как заблагорассудиться, ну конечно, дьявол – не человек, разве к нему положено человеческое отношение? – голос девочки слегка задрожал. Эдуардо удрученно вздохнул и понурился.
- Я не ожидал, что дьявол окажется… я вообще не ожидал…
- Ожидал или нет, но теперь-то ты ВИДИШЬ! Своими глазами видишь… или? Или ты просто не веришь, что мне действительно только четырнадцать и что я только ученица?! Думаешь, это всего лишь обличье ради того, чтобы тебя одурачить! – Кабале всхлипнула. – Поэтому, увидев, кого призвал на самом деле, и даже когда я все тебе рассказала – ты все равно продолжаешь удерживать меня, лишать меня воли! По-твоему, это менее жестоко?
В совершенном замешательстве мальчик заставил себя встретиться с собеседницей взглядом. Поджатые губы дьяволицы слегка дрожали, вообще, в очередной раз она казалась самой обыкновенной растерянной девочкой, несмотря ни на какие там крылья и рожки.
- Кабале… мне очень жаль, что так получилось, я действительно ничего не знал. Прости меня. Но я не могу, просто не могу упустить сейчас свой, возможно, единственный шанс, ты – моя последняя надежда. Понимаешь?
- Если ты действительно хочешь, чтобы я тебе помогла, – девочка отвела желтые глаза и с угрюмой резкостью вытерла веки кончиками пальцев. – и если это МОЙ единственный шанс снова получить свободу и вернуться домой – то, по крайней мере, СЛУШАЙ, что я тебе советую! Иначе никакого толку не будет. Если ты и правда хочешь получить желаемое – то будь готов на все ради своей цели!
Эдуардо ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть. Отыгрывать назад теперь уже было как-то откровенно глупо, слишком далеко он, пусть и невольно, успел зайти.

Отредактировано Владлена (2012-07-06 08:30:57)