В комнате царили тишина и покой. Ангел, смущённо опустившая глаза, затаила дыхание, предаваясь самым смелым фантазиям, озираясь и нервно похрустывая маленькими пальчиками, боясь, что её мысли случайно могут быть прочитаны по одному лишь взгляду.

    Остались только он и она, и никто на свете не мог прервать их – подруга, уставшая отговаривать невинного ангела бросить эту затею, оставила всякую надежду на то, что сможет на неё повлиять, просто-напросто, посочувствовав и приняв неизбежное, ведь, в конце концов, никто не вправе судить кого-то за его желание быть счастливым.

    Нет сомнений в том, что не бывает идеальных людей, но кто бы мог подумать, что на грех способен ангел, да ещё и которому до совершенства не хватает всего одного процента?

    «Процент – сущий пустяк, но от него столько бед!» - думала она, пытаясь оправдаться в собственных мыслях.

    Пауза порядком затянулась. Неловкое молчание сводило её с ума, и с каждой секундой это бремя становилось всё тяжелее и от того невыносимее.

    Собравшись с мыслями, юный ангел решилась сделать первый шаг, выразив словами всё то, что так давно подступило к горлу и ждало своего звёздного часа, дабы раскрыться в сладких речах, которые она, в силу стыда своего и осознания всей безумности такого поступка, не была способна обнажить перед возлюбленным:

    - Ты безумно красив… - сказала она, спохватившись и проглотив последний слог. Ей было что сказать, но даже от того немного, открытого ею, обстановка накалилась, молчание стало в сотни крат невыносимее, а смелость продолжать начала постепенно покидать несчастную.

    Она решилась попытать счастье второй раз, однако, неуверенность и сомнения терзали. Но начало было положено, и если не открыться ему сейчас, то он рискует этого никогда не услышать, а между тем время идёт и терпение на исходе.

    До чего противно было осознавать, что никому из её близких и даже просто знакомых не дано понять её. Разве что Гас, демон, который ей явно неровня, мог испытывать что-то подобное, поскольку и он, в своё время познал горечь этой запретной любви.

    Внезапно, разозлившись на весь мир, мир отказывающийся принимать её, позволяя следовать своим самым заветным желаниям, мир установивший правила, следуя которым приходится идти на такие жертвы, мир, в котором нельзя быть собой, при этом не получая неодобрения со стороны всех и каждого, она перестала стесняться.

    Говорить такие грубые и похабные вещи ей было совсем не свойственно, но страсть, постепенно овладевавшая каждой клеткой тела, опьяняла её разум и заставляла беспрекословно следовать велению сердца, забыв о приличиях и данном себе обещании.

    Где-то в глубине души, она давно решилась, но до этого момента её всё время что-то останавливало. Сейчас же она твёрдо знала, чего хочет, ну, а время отступать было уже давно и безвозвратно упущено:

    - Мне совестно. Я желаю ощутить твой вкус на своих губах, утонуть в тебе, но не могу себе этого позволить…последствия… хотя, к чёрту, иди ко мне, дай вдоволь насладиться тобой. Утоли мою жажду в тебе!

    Она вскочила с кровати, схватила вилку и набросилась на него. Проклиная себя с каждым съеденным кусочком всё больше и больше, она набирала скорость, давясь от счастья. Спустя минуту, Ури был доеден торт. Торт «Пища ангела».